Узбекские народные сказки - [10]

По дороге встретил Упрямец братьев-зайчат. Они закричали:

— Вернись, Упрямец! Колючие Заросли — опасное место. Нельзя туда ездить одному.

А Упрямец в ответ только лапкой махнул и поехал дальше.

Разве такого переубедишь!

Едет он себе, знать ничего не хочет, ишачиху легонько палочкой погоняет. Маленький ишачонок сзади бежит, ножками выбрыкивает, колокольчиком позванивает.

А в Колючих Зарослях жили лис-отец, лиса-мать и маленький лисенок. Услыхал лисенок — колокольчик где-то звенит. Наво-. стрил уши, послушал, послушал и говорит:

— Это Упрямец на своей ишачихе едет, а за ним маленький ишачонок бежит.

— Вот мы ему сейчас покажем, как ездить через наши Колючие Заросли. Я у него ишачиху уведу! — сказала лиса.

— А я — ишачонка! — сказал лис.

— А я его самого догола раздену! — сказал маленький лисенок.

А Упрямец едет себе, беды не чует. Вот доехал он до середины Колючих Зарослей.

Время подошло к полудню, жарко, душно, солнце печет. Ишачонок уморился, начал отставать. Чтобы он не потерялся, Упрямцу приходилось все время оглядываться и звать его: "Хут-хут-хут!" Под конец у Упрямца даже шея заболела. Он и подумал: "Раз колокольчик звенит, значит ишачонок бежит следом. Зачем мне напрасно оглядываться, шею ломать?" И больше не стал оглядываться.

А лису только этого и надо. Подкрался он тихонько сзади, снял с ишачонка колокольчик и привязал его на хвост ишачихе. А ишачонка увел.

Едет Упрямец дальше, колокольчик звенит, значит, думает, следом ишачонок бежит. Так доехал он до поворота дороги.

Вдруг из-за кустов выскочила лиса.

— Эй, зайчонок, куда это ты едешь один?

Упрямец только подумал: "Как бы хитрая лиса моего ишачонка не увела", оглянулся, а ишачонка-то и нет.

— Ой, ой, ишачонок мой! — заплакал Упрямец. — Где ты мой ишачонок?..

Завиляла лиса хвостом и говорит так ласково:

— Не плачь, миленький. Ишачонок твой стоит вон за тем кустом — не знает, куда ему дальше идти. Беги, пригони его. А я пока ишачиху постерегу.

Обрадовался Упрямец, слез с ишачихи и побежал назад к повороту дороги. А лиса вскочила на ишачиху и скрылась в зарослях.

Добежал Упрямец до куста, смотрит, — никакого ишачонка там нет. Вернулся обратно, — а лисы с ишачихой и след простыл.

Испугался Упрямец: "Тут, пожалуй, и меня самого украдут". И припустился бежать.

Добежал Упрямец до пруда, остановился воды попить. Видит: сидит на берегу маленький лисенок и горько плачет:

— Ты чего плачешь? — спросил Упрямец.

— Братец, — отвечает лисенок, — я попал в беду. Мать дала мне золотой и послала на базар. А я тот золотой уронил в воду. Теперь прибьет меня мать.

И лисенок заплакал еще горше.

Пожалел Упрямец лисенка, стал его утешать:

— Не плачь. Слезами горю не поможешь.

Лисенок вытер слезы и спрашивает:

— Ты плавать умеешь?

— Умею, — отвечает Упрямец.

— Если умеешь, тогда достань мне золотой. Я тебе за это десять серебряных монет дам.

"Десять серебряных монет! — подумал Упрямец. — Да за это можно другую ишачиху с ишачонком купить!" И согласился.

Проворно скинул он с себя одежду и нырнул в пруд. Лисенок рассмеялся:

— Вот я и раздел Упрямца догола. — Схватил одежду зайчонка и убежал.

А Упрямец долго искал на дне пруда золотой. Ничего не нашел, вылез из воды. Смотрит, а на берегу — ни лисенка, ни одежды. Так и прибежал домой голый.

С тех пор Упрямец слушался добрых советов. И в Колючие Заросли уже не ходил.

Дочь пастуха

Сказкам-былям счету нет, жили-были много лет, далеко, совсем в глуши, где густые камыши, где водились звери, птицы, сизокрылые синицы, и красавец с крепким клювом, красноперый кыргаул*. Серый волк-бакаул**, ханской кухней ведал он, а лисица-ясаул*** на посылках бегала; ворона-вещунья, знахарка-колдунья, воробей-советник, ябедник и сплетник…

Это только присказка, шутка-прибаутка, хочешь слушать — подожди, сказка будет впереди.

Жил-был когда-то в далекой стране пастух. Жена у него умерла, оставив ему одну-единственную дочку.

Вскоре пастух женился на вдове.

Новая жена привела в дом свою дочь.

Злая мачеха издевалась над падчерицей. Свою дочь она каждый день кормила сдобными лепешками, а падчерице давала кусок черствого хлеба и заставляла выполнять всю тяжелую работу в доме.

У девочки от родной матери осталась корова да петух с курицей.

Мачеха каждый день прогоняла девочку в поле и, дав ей целую охапку хлопкового волокна, наказывала: "Паси корову да напряди ниток".

Где-нибудь в поле, поставив перед собой прялку, девочка принималась за работу. День-деньской она пряла нитки, в полдень быстро съедала кусок черствого хлеба, — размочив его в воде, и снова пряла до захода солнца. Но никак не успевала она напрясть и половины пряжи.

Мачеха била бедняжку, таскала ее за волосы, щипала до синяков.

Пастух во всем потакал жене и боялся заступиться за родную дочь. Однажды девочка сидела в поле и пряла, присматривая за коровой. Вдруг налетел сильный ветер, подхватил хлопок и унес.

Девочка побежала за хлопком.

Бежит она следом. Только захочет схватить хлопок, как ветер снова подхватывает его и гонит все- дальше и дальше.

Бежала, бежала бедняжка, а ветер дул все сильней, унося хлопок в сторону высоких холмов, и, наконец, загнал его в пещеру.