Увлекательный мир парусов - [17]

Американцы же придавали предстоящему состязанию яхт в Каусе огромное значение. Американский посол в Париже настоятельно требовал от синдиката не отправляться в Англию, если у него нет уверенности в успехе. Некий мистер Грили, американец, вернувшийся с лондонской выставки и ошеломленный после ее осмотра могуществом Альбиона, решительно советовал отказаться от экспедиции в Каус.

Пока в Париже шли эти споры, шхуна «Америка» пересекла Атлантику. Из частного дневника этого путешествия, который вел Джеймс Стирс, мы узнаем, что яхта показала отличные мореходные качества в океане, вызывая восхищение и доверие экипажа. За одни сутки 22 июня яхта преодолела 284 мили, то есть показала среднюю скорость почти в 12 узлов. Отличный результат для судна данной величины! Несколькими днями позже в дневнике появились следующие записи:

«Капитан говорит, что паруса яхты обожают ветер. Около 10 часов утра мы увидели перед собою британский барк «Клайд» из Ливерпуля, а в 6 часов пополудни он исчез с нашего поля зрения за кормой».

«Обогнали скоростной бриг, следовавший тем же курсом, что и мы».

Накануне прихода яхты в Гавр находим следующую запись:

«Свежий шквалистый ветер. Перед нами плыли три парусника. Капитан обогнал их уже к 10 часам, хотя они подняли все паруса! Несмотря на это, мы только промелькнули у них перед носом. Это было великолепно!»

Когда яхта прибыла 11 июля 1851 года в Гавр, экипаж был в восторге от нее и уверен в ее быстроходности. К тому же отличные результаты во время этого перехода были достигнуты со значительно меньшими парусами, чем те, которые предназначались для самой гонки. Эти меньшие паруса были одолжены у шхуны «Мэри Тэйлор», чтобы не пользоваться в трудных погодных условиях новым комплектом гоночных парусов. В Гавре без промедления начались последние приготовления к регате: борта перекрашивались в черный цвет, сменялись рангоут и паруса, грузились парижские покупки. Окончательная подготовка к регате предстояла лишь после прибытия в Англию.

Выбор Гавра как места завершающих приготовлений в Европе был продиктован желанием скрыть от англичан все достоинства яхты до ее участия в регате. Однако это удалось лишь частично, поскольку уже на пути в Каус «Америка» встретила английскую яхту, вышедшую в море, чтобы приветствовать заокеанских гостей.

В четверг 31 июля 1851 года на рассвете яхта покинула Гавр. На ее борту находился запас парусов, провианта и других припасов, которых вполне хватило бы на рейс в Индию. Ее осадка, естественно, оказалась на 10–13 см больше, чем утверждал командор Стивенс в своем последующем отчете на банкете в Нью-Йорке. Вместе с братом он находился на борту яхты. Встречный ветер, сильное приливно-отливное течение, незнакомая акватория помешали американцам стать на якорь ночью у пристани на острове Уайт. Пришлось сделать это в 6 милях от Кауса. Однако на рассвете течение опять было неблагоприятным, и вдобавок ко всему ветер совершенно стих. Лишь после 9 часов утра поднялся легкий бриз и вместе с ним появилась британская яхта «Лаверок», одна из новейших и самых быстроходных яхт данного класса.

Весть о прибытии американской яхты в Каус взбудоражила англичан, поэтому выход «Лаверока» на разведку был вполне понятен. Впрочем, во всех домах Кауса широко раскрылись окна, и его жители с любопытством следили за перипетиями этой первой пробы сил.

Волнение, переживаемое экипажем американской шхуны, усугублялось тем, что ситуация не допускала никакого промедления, и застигнутые врасплох американцы были вынуждены принять вызов в отнюдь не благоприятных для них условиях.

Скрепя сердце была дана команда поднять паруса и сняться с якоря. «Лаверок» свободно кружил поблизости, а когда ветер стал раздувать паруса «Америки», легко направился к пристани, расположенной у входа в глубокий, живописный залив. На борту американской яхты воцарилась мертвая тишина. Капитан Браун лично взялся за руль, направляя нос яхты вслед за английским проводником. «Лаверок» находился вначале на расстоянии одного кабельтова. Его паруса, корма и след, оставляемый на воде, словно гипнотизировали американцев, затаивших дыхание и застывших как статуи. Столь крупная яхта, как «Америка», требовала больше времени, чтобы лечь на курс и набрать скорость под парусами. Громкий вздох облегчения вырвался у экипажа, когда расстояние между яхтами стало постепенно сокращаться. На шестимильном курсе до Кауса «Америка» обогнала «Лаверок» больше, чем на четверть мили.

Англичане не могли поверить собственным глазам. Шхуна с причудливо изогнутыми к корме мачтами обошла необычайно быстроходный тендер, словно под ее ватерлинией был скрыт какой-то механизм, сообщавший ей огромную скорость. Маркизу Англси исполнилось тогда уже 82 года, однако вместе с сыном он, естественно, не преминул явиться по столь серьезному случаю в Каус и был настолько убежден в невозможности того, свидетелем чего стал сам, что решил лично проверить положение вещей.

В то время существовал строго соблюдаемый обычай не навещать вновь прибывшую с моря яхту ранее чем через полчаса после того, как она станет на якорь. Это время было необходимо для приведения в порядок палубы. Однако любопытство членов Королевской яхтенной эскадры было столь велико, что командор клуба лорд Уилтон, маркиз Англси и лорд Пэджит вместе с семьями явились на борт «Америки» уже через 20 минут после того, как она бросила якорь.