Увлечение - [2]

Какая жалость, подумала Вивиан, что я потратила столько сил на выбор подобающей визиту к отцу одежды. В джинсах и туристских ботинках спускаться по водосточной трубе куда удобнее, чем в элегантном платье и туфлях на высоких каблуках. Это наряд она выбрала, чтобы убедить отца в серьезности своих намерений. Будь она в джинсах, отец просто отмахнулся бы. А Вивиан было очень важно, чтобы ее не подняли на смех. Увы, кажется, она перестаралась…

Девушка ненадолго задумалась, затем сняла туфли и выбросила их в окно, под которым росли кусты роз. Потом сняла колготки и за неимением кармана сунула их в бюстгальтер. Без колготок туфли на высоких каблуках натерли бы ноги через пять минут, а волдыри были сейчас нужны как прошлогодний снег.

Сумочки при Вивиан не было, она осталась в отцовском кабинете, где состоялся судьбоносный разговор. По его окончании Максимилиан Гроуфорд, отмахнувшись от заявления дочери, что она даже без отцовского благословения выйдет замуж за полунищего художника, попросил ее высказать мнение о каких-то старых игрушках, найденных недавно на чердаке и сейчас ждущих своей участи в шкафу в детской.

Получив диплом магистра изящных искусств, Вивиан поступила в антикварный магазин, где вдруг прониклась страстью к старинным игрушкам. Отец выходил из себя, хотя о столь непыльной работе могла мечтать любая богатая наследница. Гроуфорд хотел, чтобы Вивиан сидела дома, где он мог бы приглядывать за ней, пока не найдет дочери подходящего мужа.

Вивиан польстило, что отец наконец-то признал ее компетентность как эксперта. Кроме того, бдительность притупила мысль о лежащих наверху игрушках, возможно представляющих историческую ценность. Короче, Вивиан отправилась в детскую без всяких подозрений и опомнилась, только когда за ней заперли дверь.

Господь всегда карает за гордыню, уныло напомнила себе Вивиан. Если бы игрушки существовали, отец наверняка обратился бы к настоящему эксперту и ни за что не стал бы советоваться со мной.

Вивиан заткнула подол платья за пояс и, перекрестившись, перекинула ногу через подоконник.

Нейл Беннет внимательно разглядывал пожилого джентльмена, сидевшего за нарядным до помпезности письменным столом. Он впервые видел Максимилиана Гроуфорда: столь важные клиенты обычно имели дело с его партнером, не уступавшим им родовитостью.

Нейл с готовностью признавал, что наличием голубой крови похвастать не может. То, чего ему удалось достичь к тридцати одному году, было добыто не благодаря аристократическому происхождению, а упорной зубрежкой и трудом до седьмого пота.

Поэтому ему доставило огромное удовлетворение, когда одна из старейших и респекта-бельнейших адвокатских контор Сити «Каллагер и сыновья» вынуждена была предложить ему партнерство - фирма отчаянно нуждалась в притоке свежей крови.

Поначалу Каллагер предлагал лишь должность консультанта, правда, сулил огромные гонорары. Нейл с усмешкой наблюдал, как пытаются купить его мозги, при этом, не желая принимать простолюдина в избранное общество. Прекрасно зная, что Каллагер нуждается в нем гораздо больше, чем астматик в кислородной подушке, Беннет и слышать не хотел ни о чем, кроме полноправного партнерства. Каллагеру пришлось уступить.

А в один прекрасный и очень недалекий день рядом со сверкающей черным лаком парадной дверью конторы появится медная табличка с его, Нейла Беннета, именем. «Беннет, Каллагер и сыновья» - звучит как музыка! Старику это вряд ли придется по вкусу, но он будет вынужден смириться, тем более, что никаких сыновей у него нет.

Но это случится не сейчас. Сейчас он вынужден выслушивать жалобы Гроуфорда на то, что дочь доставляет ему множество хлопот, хотя этот скулеж просто невыносим. К тому же Максимилиан Гроуфорд не его клиент.

Нейл, будучи человеком слишком гордым, не собирался лебезить перед аристократом, который вел свою родословную от средневековых баронов-разбойников и унаследовал от них, как поместья, так и состояние. У Нейла была собственная клиентура - компании, которыми руководили такие же люди, как он сам: кто нажил богатство своими мозгами, а не проживал наследство дедов и прадедов. Компании, ворочавшие большими деньгами и не скупившиеся на гонорары. Именно последнее обстоятельство придавало Нейлу уверенности в скором появлении вожделенной медной таблички.

Однако сегодня, когда Гроуфорд позвонил в контору, Нейл оказался единственным из партнеров, кто оставался на рабочем месте. Остальные расчехлили двустволки и отправились охотиться на куропаток в вересковых пустошах своих титулованных клиентов. Так полагалось по традиции, а «Каллагер и сыновья», как постоянно напоминали Нейлу, была фирмой, придерживавшейся консервативного уклада жизни. Видимо, к таковому относился и отстрел множества несчастных птиц, неизменно приходившийся на середину августа.

Та же пресловутая традиция требовала, чтобы при звонке важного клиента с ним разговаривал только полноправный партнер. Поэтому Гроуфорда и соединили с Нейлом Беннетом.

Однако разговаривать о деле по телефону Гроуфорд не пожелал, и раздосадованному Нейлу пришлось позвонить очаровательной светловолосой журналистке, с которой он встречался уже несколько недель, отменить приглашение на обед и поспешить в Гроуфорд-хилл.