Увидеть Хозяина - [3]
Я с удивлением заметил, что в лесу изрядно стемнело. В Белграде ведь было восемь утра, когда я вызвал лифт. Дела-а…
Я уже сбил дыхание, и лес перед глазами дрожал, покрываясь радужными кругами.
Дорога сворачивала вправо. Тот, что бежал впереди, замедлил бег, перешел на мягкую рысцу и наконец встал, вглядываясь вперед. Рядом с ним остановился Святослав, сдвигая шлем на макушку и тоже вглядываясь. Я уперся руками в колени, судорожно пытаясь поймать дыхание. Дик со своей пушкой просто сел на траву возле тропы, дыша тяжело и громко: видно было, что бегать он тоже небольшой любитель.
Потеряв интерес к тропе, самурай с двумя мечами и меченосец в кольчуге наклонились, вглядываясь в лес по обе стороны дороги. Самурай, смотревший влево, тронул Святослава за локоть и показал за спину Дика, вдаль, под деревья. Теперь и Святослав, нагнувшись, чтобы дальше видеть под кронами похожих на ели хвойных великанов, смотрел в ту сторону. Выпрямившись, он весело сказал мне:
– Овамо идемо, Киме, до опушки. Немчину кажи.
Самурай пошел туда, вглубь хвойных зарослей, первым; за ним, не оглядываясь – Святослав. С трудом выпрямляясь, я сказал Дику:
– We gotta go. They say there's a clearing.
Дик молча кивнул и поднялся, вскинув свою пушку на плечо. Я спросил, указывая на незнакомое оружие:
– What's that?
Дик посмотрел на пушку, потом на меня.
– You gotta be from another time stream, right? You looked quite puzzled when you looked at me.
Ну, то есть это на нормальном английском его слова прозвучали бы так. Он говорил, склеивая слова в длинные конгломераты, да еще с довольно суровым акцентом вроде немецкого, и грамматика его фраз была странновата, но понимать его было вполне можно.
– Наверное, – ответил я по-английски. – Я ничего не знаю о потоках времени, но, судя по всему, мы все четверо – из разных.
Мы продрались сквозь густые заросли тонких, вертикально торчащих прутьев, чтобы не потерять из виду двух остальных. Сильно темнело.
Дик тем временем встряхнул свое оружие.
– Это плазмогенная винтовка.
– Стреляет плазмой?
– Почти так. Стреляет пулями, как в твое время. Но, вылетев из ствола, пуля превращается в заряд перегретой плазмы. Очень эффективное оружие.
– В мое время… Какое сейчас время, а?
Дик помолчал, потом сказал:
– Ну, судя по тому, что ты не говоришь на линке… Век так двадцать второй, двадцать третий, а? Там, откуда ты?
– Конец двадцатого. 1987-й, чтобы быть точным.
– А-а… – протянул Дик. – Так ты ближе к этим ребятам, чем я к тебе. Сейчас три тысячи девятьсот двадцать третий.
Я длинно свистнул и больше ничего не говорил до тех пор, пока мы не вышли на опушку.
В первую секунду я обратил внимание на то, что хвоя под последними, уже не стройными и высокими, а короткими и кривыми елками, – сухая. Трава на опушке тоже была сухая, упругая, сильная, как бывает в Подмосковье в сентябре, пока не ударят дожди. Потом я разогнулся и присвистнул: темнеющее вечернее небо над нами было совершенно чистым.
Я обернулся к лесу. Между деревьями было уже совсем темно, но там, в глубине, где стояла уже сторожкая, молчаливая лесная ночь, продолжал моросить дождик. Я задрал голову: над лесом висела туча, но ровно над нами она кончалась, как бывает над горным обрывом или над берегом моря.
Я повернулся. Трое остальных уже стояли метрах в двадцати от меня, на краю обрыва, поросшем пучками высокой, выгоревшей за лето травы с серыми метелками.
Я пошел к обрыву, и по мере того, как я подходил, снимая берет и засовывая нож обратно в ножны за поясом, глаза у меня округлялись. Казалось, я поднимаюсь над целым миром. В наступающих сумерках передо мной раскидывалась колоссальная равнина – почти плоская, с редкими, невысокими, пологими холмами, почти безлесная, с нечастыми островками рощиц и зарослей, тянущаяся, кажется, на десятки, если не сотни километров. Был там и блеск небольших озер и нешироких речек, были, кажется, какие-то дороги. Встав на краю, среди метелок высокой травы, я не удержался от восхищенного восклицания. Только сейчас мне удалось оценить высоту обрыва, на котором мы стояли – не менее полукилометра!
А тем временем слева, вдоль опушки, к нам подошел пятый.
Этот был старше самурая, старше Святослава – наверное, мой ровесник или около того. Трудно было сказать, какое время или какая земля породили его. Обтягивающие черные штаны и широкая, мешковатая, грубой кожи куртка с остроконечным капюшоном, равно как удобные, но при этом достаточно изящные остроносые сапоги, изрядно заляпанные грязью, и черный кожаный заплечный мешок ничего ясного об этом не говорили. Был он смугл, почти темнокож, и чисто выбрит. Капюшон не позволял этого рассмотреть, но, похоже, была выбрита и его голова. Он был невысок ростом и гибок, но довольно широк в плечах. Оружия при нем видно не было.
