Утром деньги, вечером пуля - [8]

Я потянула на себя тяжелую дверь. В холле по-прежнему никого не было, так что я с некоторым злорадством поняла, что дела-то у клиники идут далеко не блестяще, потому что на дворе финансовый кризис, люди стали денежки считать. Конечно, на своем здоровье экономить грех, и зубы у народа болят, несмотря на кризис, но можно ведь найти что-нибудь подешевле…

За стойкой сидела прежняя девица, но, подойдя ближе, я заметила, что она сильно изменилась. Несколько часов назад это была вполне себе симпатичная девушка, волосы причесаны аккуратно, макияж опять же в порядке, блузочка беленькая с кружевами. Теперь нос у нее был красный, тушь размазалась, волосы уныло висели вокруг лица, а само лицо напоминало вареную картошку. Увидев меня, девица ничего не сказала, только шмыгнула носом и отвернулась.

– Чтой-то с тобой? – по-свойски спросила я. – Чего ревела-то? Кто обидел?

Она глянула исподлобья и снова засопела. Потом высморкалась в салфетку и подперла щеку рукой.

– Ты хоть меня помнишь? – начала я издалека. – Я насчет сумки приходила.

– Она не пришла, – перебила меня девица, – она не пришла и не позвонила. И этот козел… – она мотнула головой в сторону коридорчика, откуда слышался звук бормашины, – наехал на меня. У него, видите ли, простой, его время, видите ли, дорого стоит! И по моей милости он теряет деньги!

– А ты-то при чем? – удивилась я.

– Вот именно, если у нее телефон не отвечает!

– Слушай, если она не пришла, стало быть, заболела или, не дай бог, сильно ее поранили при ограблении и она в больнице! – прозрела я. – Так что не реви и успокойся, этой самой Алене Щукиной сейчас гораздо хуже, чем тебе…

– Да-а, а еще он сказал, что будет ставить вопрос перед руководством о моей полной профессиональной непригодности и последующем увольнении!

– Так и сказал? – протянула я сочувственно. – А он, Воронов этот, что – большая величина? Крупный специалист? И правда к нему больные в очередь стоят?

– Да какое там! – Администраторша махнула рукой. – Он просто начальницы нашей то ли двоюродный, то ли троюродный брат. Выписала она его откуда-то из Тмутаракани, он и загордился, нос задрал. Ноль без палочки!

– Да плюнь ты на него, что работы не найдешь, что ли?

– Ага, тут платят хорошо, а что я умею? Только за стойкой сидеть да улыбаться. Таких, он сказал, на рынке десять рублей ведро!

– Хам какой! – возмутилась я.

– Да еще эта Щукина в прошлый раз пятьсот рублей задолжала. Не смогли мы с ней разойтись, она и говорит, что в следующий раз занесет, я и поверила. Теперь вычтут…

– Не реви, – строго сказала я, – лучше причешись, а то и вправду уволят.

Она взглянула на себя в зеркало, ахнула и нырнула под стойку, чтобы привести себя в порядок. Я быстренько придвинула к себе карточку Алены Щукиной, которая сиротливо валялась на стойке, – все остальные, надо думать, забрал с собой скандальный доктор Воронов. Кроме фамилии и возраста, там был еще адрес – Малый проспект, дом 13, квартира 52. Малый проспект – это тоже близко, на Васильевском, у нас все есть – и Большой проспект, и Средний, и Малый. Ничего странного нет в том, что человек выбирает клинику поближе к дому.

Больше в карточке не было никаких для меня полезных сведений, только записи насчет зубов. Насколько я могла понять, зубы у неизвестной Алены были не очень хорошие, она их часто лечила.

Администраторша вынырнула из-под стойки причесанная и подкрашенная.

– Ну, пойду я, – вздохнула я, – удачи тебе! Черт, и угораздило же меня с этой сумкой!

– Меня Надей зовут! – невпопад сообщила девица и продолжала доверительно. – Знаешь, сумка и правда ее, Щукиной этой, я помню, она с ней приходила. И я про нее обязательно узнаю у Татьяны Ивановны, завтра ее смена.

Как выяснилось из дальнейшего разговора, клиника принимает больных только по предварительной записи. Так удобнее для врачей – чтобы зря время в кабинете не проводить. И она, Надя, всегда ведет учет, откуда клиент узнал про клинику. Из рекламной газеты, или знакомые подсказали, или же просто случайно на улице вывеску увидел. Начальство так велело.

Так вот, эту Алену Щукину привела к ним в клинику доктор Татьяна Ивановна, не то они подруги, не то соседи, Надя еще и скидку ей сделала по распоряжению начальницы. Так что свои кровные пятьсот рублей она платить не собирается, через Татьяну их раздобудет.

– Ну и ладно, – сказала я, – я завтра позвоню.

Простились мы с Надей по-хорошему.

Мы с Бонни живем теперь в небольшом двухэтажном особнячке, в котором всего четыре квартиры. Одну половину дома занимает большое семейство – мама, папа, теща и дети, во второй половине на первом этаже помещаемся мы с Бонни, а квартира над нами пока стоит пустая после ремонта. Хозяин не то живет у жены, не то все время куда-то уезжает, мы видели его считаные разы.

К дому примыкает небольшой участок земли, огороженный сеткой. За лето я здорово над ним потрудилась – беспощадно выполола сорняки, разбила газон и две клумбы. Газон Бонни тут же вытоптал, цветы сами завяли, потому что этот негодяй подрывал корни – ему, видите ли, казалось, что там, под землей, живет крот и его просто необходимо поймать. Вдоль соседского забора я высадила колючий шиповник, за что Бонни очень на меня обиделся. Но иначе нельзя, был случай, когда Бонни прорыл туннель под забором, ворвался на соседский участок и до смерти перепугал хозяйскую тещу.