Утро в Нормандии - [7]

Она не глядя покидала свои вещи в чемоданы, немного призадумалась, какие документы ей могут еще понадобиться и не придется ли за ними возвращаться. Но тут же успокоила себя тем, что вернуться она успеет, ведь на дворе июль, а до сентября еще месяц с лишним. Она позвонила отцу и поставила его перед фактом, не давая даже высказать свое неодобрение. Впрочем, он был, хоть и удивлен, но, как ей показалось, доволен. Он всерьез рассчитывал, что учеба и жизнь в Европе переделает его легкомысленную старшую дочь.

Когда такси уже нетерпеливо стрекотало мотором, а она волочила огромные чемоданы к калитке, Кейт обернулась, чтобы посмотреть еще раз на дом. Подружки из колледжа и одноклассницы из тех семей, что были победней, всегда завидовали ей: какой шикарный коттедж! Какой шикарный француз! Какая шикарная жизнь тебя ожидает, когда вы уедете! И что же? Она, как побитая кошка, тайком удирает за своим женихом, который бросил и ее, и этот дом… Как некрасиво! И надо же ей было вляпаться в такую историю. Кейт даже не заметила, что уже забыла о своем горе и репутация ее волнует сейчас гораздо больше. Впрочем, обо всем этом надо думать на свежую голову. Впереди еще автобус и самолет, а остальное пусть будет в прошлом, покрытом красной техасской пылью…

Факультет иностранных языков или лингвистический, на который была принята Кейт, отец выбрал совсем не зря. Языки – это единственное, что всегда давалось ей легко. Кейт, которая от всех преподавателей в школе слышала нарекания в основном по поводу дисциплины и не поднималась в своих годовых результатах выше среднего балла, с детства знала два языка. Она без усилий могла общаться как на американском английском, так и на французском. Отец никогда не ставил себе цели выучить ее французскому, но иногда заговаривал с ней на родном языке, а она хватала, что называется, на лету. А в школе иностранный язык был единственным предметом, за который у нее выходил высший балл. Кейт ничего не стоило запомнить два десятка испанских слов, едва пробежав по ним глазами, и на следующем занятии без запинки выдать новый список из словаря. Казалось, эта способность была заложена в ней самой природой, как бы в противовес ее огромному, всепобеждающему нежеланию учиться вообще. Ну что ж, языки так языки, думал отец, если суждено ей получить диплом, пусть это будет Сорбонна. А если уж ее не заставят учиться тамошние преподаватели, значит, этого не сможет сделать никто…

Папа строго-настрого запретил ей жить где-либо, кроме как у бабушки и дедушки. Они жили в Париже, оба раньше преподавали в колледже, и француженкой была только бабушка, а дедушка был на самом деле англичанином, поэтому и фамилия у них была английской – Морганы.

Бабушка и дедушка оказались еще более противными и консервативными, чем отец: они не разрешали ей бродить по клубам до утра, не позволили взять напрокат мотоцикл или хотя бы скутер, мотивировав это тем, что ей тут нужно учиться, а не гонять с утра до ночи по улицам. Они заставили ее снять с себя кожаную «косуху» – неизменный байкерский атрибут… Правда, взамен ей Кейт тут же купила симпатичную мотоциклетную куртку под цвета французского флага – пусть знают! Но в ней было жарковато даже по ночам… И вообще, заявили они, современная молодежь совершенно перестала ходить пешком и слушаться старших…

А ведь на дворе был еще август, и она имела полное право отдыхать!

В общем, уже в первые три дня Кейт захотелось свалить от бабушки и дедушки куда подальше, хотя они жили в центре города, в очень удобном и красивом районе. Как вариант, оставалось, конечно, общежитие, но у нее созрел другой план.

Многие студенты, приехавшие из-за границы, снимали квартиры в городе, и Кейт решила последовать их примеру. Она позвонила отцу и заявила, что не может больше жить со стариками, это ущемляет ее свободу, но главное – портит им здоровье, а ведь они уже пожилые люди, им надо беречь свою нервную систему… и так далее…

– Тебе нужны деньги на квартиру, в которой будет проживать твой ненаглядный? Хотел бы я, чтобы он сам вызвался ее оплатить, – ворчливо заметил отец.

Кейт вздохнула и мысленно отметила, что тут у них с отцом впервые совпали желания, но Жан, увы, не собирается жить с ней.

– Но, папа, он же…

– Бросил тебя, а ты кинулась его догонять.

– Папа! Ну что я буду делать в общежитии? Там же комнатки такие маленькие! Мне будет мало места.

– Скажи, что туда не будут пускать твоего Жана, если ты, конечно, его догонишь и вернешь… Да и зачем тебе много места? На одного человека вполне достаточно. Ты знаешь, как в мои времена жили в колледже?

– Папа, – Кейт застонала, – не надо!

Господи, действительно, как же она будет приглашать к себе в гости Жана? А уж привести его в дом к старикам, которые с апреля месяца невзлюбили его, было бы верхом легкомыслия. Так он точно к ней не вернется. Тут нужна своя квартира, с просторными комнатами. С большой спальней… Она вздохнула. И маленьким гаражом во дворе. Как же плохо без мотоцикла!

– Кейт! Ты оглохла?

– Что папа?

– Где твой мотоцикл?

Она потеряла дар речи. Черт побери! Ведь ее родной, любимый Харли остался в том доме, на другом конце города от родителей и теперь стоит там совсем один! Она даже не подумала о нем, уезжая! Часто вспоминала, жалела, но ей даже в голову не пришло позаботиться о его «переселении». Теперь туда могут приехать другие люди и кататься на нем, а то и продать! Кейт тихо заскулила от этой страшной мысли.