Утро в Нормандии. - [32]

Майерс услышал команду и, повернув направо, побежал вдоль кромки воды прямо по пенившимся волнам.

Бежать в мокрой одежде было трудно. Винтовка и катушка с телефонным кабелем сильно колотили его по плечу. У него мелькнула мысль бросить катушку, но он тут же устыдился своей минутной слабости.

Несмотря на все усилия, он бежал медленно, то и дело падая и спотыкаясь. Ему попадались разбитые заграждения, обезображенные трупы, обломки оружия, брошенное снаряжение, и повсюду — кровь, кровь, кровь…

Майерс с трудом добрался до сухого места, куда уже не доставали волны прилива. Бежать он был уже не в состоянии и еле передвигал ноги. Наконец он добрался до насыпи, сложенной из больших, словно пушечные ядра, камней. У насыпи и в ямках, вырытых в песке, почти вплотную друг к другу лежали солдаты, среди них было много раненых. Майерс рухнул на песок как подкошенный. Хриплое дыхание вырывалось из его груди, сердце бешено колотилось.

Немного придя в себя, он стал пристально разглядывать лежавших рядом людей в надежде увидеть хоть кого-нибудь из своих товарищей, но кругом были незнакомые люди. Среди грохота и взрывов слышались пронзительные возгласы; очевидно, это отдавались команды, но никто кругом не двигался с места. Что должен делать хороший солдат в таких случаях? Кто скажет? Майерс принял одно-единственное решение: не быть убитым. Он начал спешно окапываться. От всего увиденного им за это время его пробивала дрожь. И это было не удивительно: после сравнительно спокойной обстановки на судне он попал в самое пекло. Те солдаты, которые, как и он, успели добежать до насыпи, спасли себя от верной смерти. Те же, кто задержались у берега, погибли.

Пляж участка «Омаха» протянулся на восемь километров в длину. Так же как и на участке «Юта», пляж очень полого спускался к морю, так что во время приливов вода затопляла полосу до 300 метров шириной. Но на этом и кончалось сходство участка «Омаха» с участком «Юта». За пляжем тянулась галечная насыпь, за ней — широкая заболоченная полоса, а за болотами — зеленые холмы и обрывистые скалы. Пехота могла подняться на холмы, а для машин и танков их склоны были слишком круты. Холмы и скалы пересекались небольшими долинами, поросшими кустарником и деревьями. Эти долины имели важное стратегическое значение, так как они представляли собой единственно возможный проход для механизированных войск на всю 16-километровую глубину полосы побережья от устья реки Вир до деревни Арроманше.

За пляжем на равнинных участках немцы построили доты и бетонированные укрытия для своей артиллерии. Наступавшая с пляжа пехота должна была сразу попасть под артиллерийский огонь. Кроме того, артиллерийские орудия были установлены еще и на высоких берегах по обоим концам пляжа, так что пляж простреливался во всю длину. Наступающие войска должны были преодолеть не только пляж, но и галечную насыпь с проволочными заграждениями, и минированную заболоченную полосу за насыпью, а затем крутые подъемы на холмы.

Немцы сосредоточили свои огневые точки главным образом у входов в долины. Установленные на флангах тяжелые орудия могли вести огонь вдоль берега; от обстрела с моря они были защищены бетонными стенами полуметровой толщины, что гарантировало им почти полную неуязвимость от артиллерийского огня флота. Огневые точки были соединены между собой траншеями и туннелями, имели подземные склады и укрытия для расчетов. На всем этом участке насчитывалось до 60 орудий, не считая минометов и пулеметов.

В дополнение к этим огневым средствам на суше немцы широко использовали заграждения в море. Чтобы выявить их, потребовались большие усилия со стороны американской и английской разведок. С помощью аэрофотосъемки удалось обнаружить четыре основных вида этих заграждений. Первый ряд заграждений представлял собой тяжелые стальные кряжи, поставленные под острым углом к морю и укрепленные сзади брусьями. Эти заграждения стояли примерно в двухстах метрах от берега, недалеко от границы прилива. Ближе к берегу были расположены ряды наклонных деревянных рогаток, за ними шли забитые в песок деревянные сваи с контактными минами, а у самого берега были установлены железные ежи, представлявшие собой двойные треноги, сваренные из железнодорожных рельсов. Все эти заграждения были поставлены очень плотно, и при подходе к берегу десантные суда рисковали потерять до половины своего состава, а при отходе от берега потери могли быть еще больше.

План операции был следующим: начало высадки десанта — в 6.30, сразу после отлива; артиллерийская подготовка кораблей — с 5.50 до 6.27; бомбардировка 400 самолетами береговых укреплений — с 6.00 до 6.25; высадка 64 танков-амфибий — в 6.29, а 32 танков и 16 бронированных бульдозеров — в 6.30; высадка восьми рот пехоты (1450 человек) — в 6.31. Через две минуты после пехоты должен был высадиться специальный отряд подрывников для расчистки проходов в заграждениях (на это им отводилось полчаса), после чего должна была начаться высадка многочисленной пехоты и артиллерийских частей.

Перед подрывниками стояла исключительно трудная и опасная задача: нужно было установить на заграждениях заряды, вставить взрыватели и детонаторы, соединить все заряды вместе и произвести взрывы. Для прикрытия подрывников были высажены пехота и танки, однако их оказалось явно недостаточно.