Утро в Нормандии. - [23]

Ночь высадки союзников началась с того, что в доме, который находился на центральной площади города, как раз напротив аптеки, начался пожар. Господин Рено только что улегся в постель. Он чувствовал себя очень неспокойно, так как до этого весь вечер простоял у окна, наблюдая за отдаленными взрывами и вспышками, которые свидетельствовали о сильном воздушном налете где-то в районе побережья. Проснулся он оттого, что кто-то сильно барабанил в дверь, — пожарники требовали, чтобы все, кто мог, пришли к ним на помощь. Мэр быстро собрался, надел пальто и шляпу и, наказав жене присматривать за детьми, вышел на площадь. Каштаны и липы, росшие перед церковью, были освещены заревом пожара. Никто не знал, отчего он начался. Вполне возможно, что возник он просто в результате какой-либо оплошности. Но поскольку в небе было полно самолетов, то всем казалось, что причиной были только они, и хотя бомб они не бросали, но, очевидно, сбросили ракету, которая попала на крышу дома и вызвала пожар. Пожарники изо всех сил старались уберечь от огня соломенную крышу стоявшего за домом сарая, на которую с горящего здания снопом летели искры; собравшиеся жители таскали брезентовые ведра с водой. Огонь пожара озарял высокую церковную колокольню, на которой сидели немецкие пулеметчики, непрерывно строчившие по самолетам. Ночное небо было все перечеркнуто огненными трассами, а земля вздрагивала от далеких взрывов.

И вдруг над городом поплыли тяжелые удары церковного колокола. Этот непрерывный, тревожный звон заполнил все вокруг. Господин Рено, бежавший с ведром к колонке, застыл на месте. Сердце сжалось: не предвещает ли нового несчастья этот колокольный звон? Инстинктивно он посмотрел вверх на колокольню и в этот момент увидел, как низко, над самыми крышами домов и верхушками деревьев, шли эскадрильи самолетов. На них светились опознавательные огни, а фюзеляжи и крылья при свете луны казались совсем черными. В тот момент, когда первая волна миновала город, все небо покрылось куполами парашютов.

Господин Рено и пожарники застыли в изумлении, забыв о пожаре. Они никак не могли осмыслить, что то, чего они ждали столько времени, наконец-то свершилось, и свершилось не где-нибудь, а именно здесь, в их родном Сент-Мер-Эглизе!

Между тем парашюты продолжали снижаться. Уже стали видны висевшие на стропах солдаты. Пламя пожара освещало их. Немецкие пулеметчики на церковной колокольне также увидели парашютистов и открыли по ним стрельбу. Стоявшие на площади люди в ужасе наблюдали, как один из опускавшихся парашютистов вдруг несколько раз дернулся и затих. Через мгновение они оказались свидетелями того, как опустившийся парашют запутался в ветвях дерева. Парашютист начал спускаться по стволу, но в этот момент раздалась пулеметная очередь — и безжизненное тело повисло на стропах. Еще один из парашютистов упал прямо на охваченную пламенем крышу горящего здания и исчез в снопе взметнувшихся искр.

А тем временем в небе проносились все новые и новые эскадрильи самолетов, непрерывно гудел церковный колокол, на площади трещали выстрелы.

Парашютный полк приземлился точнее остальных частей, участвовавших в ту ночь в выброске десанта. Из двух тысяч человек личного состава полка тысяча солдат и офицеров опустилась точно в назначенном месте. Большинство остальных парашютистов приземлились неподалеку и присоединились к основной массе еще до рассвета. По истечении часа после высадки полк приступил к выполнению своей ближайшей задачи: освобождению Сент-Мер-Эглиза и блокированию дорог, ведущих к нему.

На рассвете в дом мэра постучался американский офицер в форме капитана воздушнодесантных войск. Капитан справился у мэра, как пройти к дому, где помещался немецкий комендант. Господин Рено вызвался проводить его. Придя на место, они убедились, что комендант и все его люди уже успели удрать. Исчез и флаг со свастикой — на его месте развевался американский флаг.

Итак, Сент-Мер-Эглиз удостоился чести стать первым французским городом, освобожденным союзниками. Об этом жители города не забывают и до настоящего времени. Но за эту честь они заплатили дорогой ценой. Многие из земляков господина Рено, которые пережили четыре страшных года немецкой оккупации и все это время только и мечтали об освобождении, погибли в первые два дня от артиллерийского огня немцев, который они вели по городу.

* * *

Американские десантники начали боевые действия в гораздо более медленном темпе, чем англичане. И к этому у них были основания. Во-первых, в связи с бесконечными изменениями плана у американцев оставалось гораздо меньше времени для подготовки к десанту. А во-вторых, их высадка проводилась намного хаотичнее и беспорядочнее, чем высадка англичан. Отведенный же им участок территории Нормандии оказался еще более трудным, чем участок их союзников.

Столь же большое значение, как ночной бой у Сент-Мер-Эглиза и моста вблизи деревни Ла Фьер, имели и многочисленные стычки, происходившие в ту ночь в темных лесах и лугах Нормандии. Это была гигантская игра в прятки, ставкой в которой являлась жизнь. В ней участвовало более десяти тысяч американцев и, очевидно, не менее пяти тысяч немцев. Она происходила на площади, представлявшей собой прямоугольник со сторонами длиной примерно десять миль каждая; некоторые из стычек происходили даже на расстоянии двадцати миль от центра этого прямоугольника. В этом беспримерном поединке американцы знали, что происходит, но лишь немногие из них имели точное представление о том, где они находятся. Немцы же, хотя и знали свое местонахождение, не могли понять, что происходит.