Утро ночи любви - [24]

– Я знаю, сколько вам лет. Я не так выразился. Ну, допустим, Курехин здесь канаву копал. А Саша Крылов? Зачем вы таскали его с собой?

– Я не понимаю, о ком вы говорите. – Она потянулась к журнальному столику, нагнувшись так низко, что он почти уже видел соски, взяла из вазы с фруктами румяное яблоко, но есть его не стала. Так и держала в руке, поглаживая. Он невольно смотрел на тонкие ухоженные пальчики, на розовые ногти с белыми кончиками, овальной формы, как раз такие, какие ему нравились. – Не понимаю, – повторила Алина.

Он стряхнул оцепенение. Не любоваться же на нее пришел! Резко сказал:

– Я так и знал! Но отвертеться вам не удастся. Его напарник видел, как Саша садился в вашу машину. Вы поехали в Москву.

– Он что, всю дорогу ехал за нами? – спросила она с усмешкой. – Сомневаюсь, потому что я люблю быструю езду. Не хочу хвастаться, но мою машину вряд ли кто догонит, если, конечно, на дороге нет пробки. Здесь пробок нет. Я, кстати, до сих пор не понимаю, о ком вы говорите.

– Мальчик с заправки. Который заливал бензин в бак вашей машины. А потом сел в нее.

– Ах, это... Да, у меня есть маленькие причуды. Я иногда люблю побыть доброй феей. Я же прекрасно вижу, как живут другие, не надо думать, что меня это не трогает. Но я ведь понимаю, что сделать всех счастливыми не могу. Всех моих денег на это не хватит. Да я и не скрываю, что я эгоистка. В первую очередь меня волнует собственное благополучие. Но исполнить чью-то маленькую мечту бывает так приятно.

– Что вы сделали для Саши?

– Всего лишь отвезла его в клуб. Он мечтал попасть в закрытый ночной клуб для очень богатых людей, но там, сами понимаете, строгий фейс-контроль. Если бы вы видели Сашу...

– Я знаю, что у него были прыщи.

– И это тоже, – спокойно сказала она. – А ему очень хотелось. Он частенько стоял у входа, в толпе таких же страждущих, и просто смотрел, как мы входим в клуб. Ему, как и прочим, казалось, что там что-то особенное. Особенная еда, особенная музыка, какая-то особая атмосфера.

– Ну и что там? – грубо спросил он.

– Ничего, – пожала она плечами. И, понизив голос: – Скажу вам откровенно, в каком-нибудь подвале, где подают дешевое пиво и разбавленные коктейли, без всякого пафоса и фейс-контроля, бывает порою так весело, что дух захватывает! А там, где развлекается элита, все только и смотрят по сторонам. Главный предмет разговоров: кто в топе, а кто аутсайдер. Кого нынче с нами нет и почему? Не новые ли веяния? Это невыносимо скучно. Сторожить свои деньги скучно, цепочка хоть и золотая, но короткая. И убежать от них нельзя, некуда. Вот и скучаем, но хотим, чтобы все нам завидовали. Главное – это создать легенду. Распустить слухи. Те же, кто на это поведется, волей-неволей будут подпитывать слухи. Даже если они скажут: «ничего особенного», желающих не убудет. Рядовое событие в жизни богатого человека вполне может быть вершиной успеха для бедняка. Если поломойка вдруг попадет на закрытую вечеринку какой-нибудь звезды, она будет рассказывать об этом взахлеб всю свою жизнь. И такие же поломойки будут ее слушать, открыв рот. Хотя та же звезда скажет, что было невыносимо скучно, еда паршивая, гости зануды, а журналисты хамы, опять не так написали.

– Значит, вы были для Саши Крылова доброй феей? И сколько раз?

– А сколько раз ваш свидетель видел, как он садится в мою машину?

– Ну, один.

– Значит, один, – мило улыбнулась она.

– А если найдутся другие свидетели?

– А в чем, собственно, дело? Что случилось с Сашей? – она подкинула яблоко и ловко его поймала.

– А вы не знаете?

– Я его давно не видела. Должно быть, уволился. Ах да! Я вспомнила! Ему же пришла повестка в армию! Я, собственно, поэтому и решила сделать ему подарок. На прощание, – со значением сказала она.

– Что вы делали в клубе?

– Что можно делать в клубе? – улыбнулась Алина Вальман. – Ели, пили, а главное, танцевали. Ему было весело. Так что с ним все-таки случилось?

– Он покончил жизнь самоубийством.

– Да что вы говорите! – она впилась зубами в яблоко.

– Может, вы знаете причину?

– Я?

– Ну вы же ездили с ним по ночным клубам.

– Постойте-ка... Я не совсем понимаю. Если он покончил жизнь самоубийством, то почему вы ведете какое-то расследование? Кстати, хотите? – она протянула ему надкушенное яблоко.

– Нет, спасибо. В уголовном кодексе есть статья: доведение до самоубийства.

Лицо ее потемнело. Тон сменился, когда Алина Вальман сказала:

– Мою подругу недавно ограбили. В центре Москвы. У подъезда ее дома, когда она затемно возвращалась с работы. Ей оставалось пройти каких-нибудь двадцать метров. Их было трое, и шансов у нее не было, хотя это сильная женщина и берет уроки самообороны у опытного тренера. Но удар кастетом отбивает всякую охоту сопротивляться. Ее жестоко избили, отобрали кошелек, мобильный телефон, ноутбук, золотые украшения. Случайный прохожий остановил проезжавшую мимо патрульную машину, но они никаких показаний брать не стали. Об инциденте милиции напомнили из больницы, куда моя подруга попала, они обязаны это делать. Но к ней так никто и не пришел, уголовного дела возбуждать не собираются. Она счастлива, что осталась жива, на пропавшие ценности махнула рукой. Ведь их все равно не найдут и напавших на нее парней тоже. Насколько я знаю, это не первый случай в их районе, но милиция смотрит на это сквозь пальцы. И это центр, где живут далеко не бедные люди! Известные на всю страну! И вы мне хотите сказать, что пытаетесь найти человека, доведшего до самоубийства парнишку с заправочной станции? По этой статье вообще кого-нибудь когда-нибудь судили?