Историческое соктэрство
{10} суживает взгляд художника на всемирные события, заставляя его смотреть на них с одной какой-нибудь точки зрения, делает его произведения интерессными
[1] с одного какого-нибудь времени: падет школа, под влиянием которой они родились, они станут скучны и непонятны» (стр. 159). Тут уж полное осуждение трагедии г. Погодина. Положим, что он заимствовал свое содержание не «из исторических книг, писанных с целью» и пр., а прямо из источников; но все-таки он учился и имеет определенный взгляд на события, не чужой, правда, а свой собственный, – но это, пожалуй, еще хуже… для трагедии. Что касается
исторического сектэрства, то никто, конечно, не откажет в нем г. Погодину… Итак, произведение его
эфемерно; если прибавим к этому, что школа г. Погодина давно уже заслонена у нас школою г. Соловьева, то выйдет, что оно еще
скучно и
непонятно в наше время… После этого остается только пожалеть, зачем трагедия г. Погодина не появилась в 1831 году, в который она была написана, как показывает цифра, под нею поставленная!.. Тогда она могла бы иметь хотя
эфемерный успех, а теперь и того не дождется. Самые интересные места в ней, по нашему мнению, – первая сцена второго акта и сцена допроса царевичу, делаемого Меньшиковым в присутствии Петра и Екатерины. Весь смысл допроса выражается в словах, которые, приступая к нему, говорит Меньшиков Екатерине: «Я так спрошу, что он во всем запрется». Нужно, впрочем, заметить, что и эти сцены замечательны вовсе не в литературном отношении, а только в отношении к исторической науке… Первую сцену второго акта выписываем всю, чтобы показать читателям и то, каков разговорный язык действующих лиц трагедии. Разговор происходит между Екатериною и Меньшиковым в комнате пред кабинетом Петра.
ЕКАТЕРИНА
Что так спешишь ты, Александр Данилыч?
Я из окна увидела тебя,
Нарочно вышла встретить и спросить:
Да с кем же ехал ты? Мне показалось…
ЕКАТЕРИНА
Неужели? Что ты?
КН. МЕНЬШИКОВ
Он поймал
Царевича привез.
КН. МЕНЬШИКОВ
И не один: с поличным, да с каким? – Оказия
Чудеснейшая вышла
Для плана моего, как по заказу.
КН. МЕНЬШИКОВ
Рассказывать все долго:
Царь закипит, а мы прибавим жару;
Он отрешит от царства Алексея
И предоставит…
(Екатерина улыбается.)
Улыбнулись, ваше
Величество! Да, да! Он вашим детям
Отдаст наследство все и вам; а с вами…
ЕКАТЕРИНА
Ах, полно, полно, Александр Данилыч!
Чего желаешь ты: в чести, в богатстве…
Царь любит, жалует тебя всех больше,
Ты первый человек по нем.
КН. МЕНЬШИКОВ
По нем!
А я хочу… со временем… ну что же!..
По нем! по нем – что первый, что десятый,
Без череды равны. Велика почесть!
(Хочет идти.)
ЕКАТЕРИНА
(удерживая)
А вспомнил ты своих врагов? ну если…
Я вздумать не могу… тогда что будет?
Ты упадешь. – И ты, и ты лишь глубже
Копаешь яму под собой.
КН. МЕНЬШИКОВ
К чему ж
Договорились вы? Вот эту яму
Я и хочу застлать, что вас пугает.
Но не пугайтесь: все враги попались;
Однако ж обличать я их не стану,
Ни даже Алексеевых друзей.
Пусть лучше, между страхом и надеждой,
Что туча, пронесясь, их не заденет, —
Прочь отойдут и мне мешать не станут
Окончить лишь царевичево дело.
Я легче справлюся с одними с ними,
И уж потом спокойно дожидаться…
ЕКАТЕРИНА
Но нет, не вмешивайся в это дело.
Подумай…
КН. МЕНЬШИКОВ
Все обдумано.
ЕКАТЕРИНА
Смотри:
Не ошибись.
КН. МЕНЬШИКОВ
А разве я ошибся прежде?..
Как нынче встал. Сердит он или весел?
ЕКАТЕРИНА
Он что-то пасмурен. Сложивши руки
Назад, по комнате он молча ходит,
Лоб потирает и за стол садится.
Не шведский ли курьер к нему приехал?
КН. МЕНЬШИКОВ
О нет. Об академии он пишет.
Вот, кстати ж, я обрадую его
Известьем.
Читатели видят, что персонажи г. Погодина умеют выражаться красноречиво. Но чтобы они вполне могли оценить, к созданию какого красноречия способен г. Погодин, представляем им два места из речей самого Петра. Узнав о заговоре Алексея, Петр ходит по комнате (историческая черта!), а потом, остановившись, с жаром проговаривает стихов пятьдесят, из коих последние таковы:
Я чувствую: кровь закипает в жилах,
Грудь поднимается, и тяжелеет
Рука, и напрягаются все мышцы.
Я наполняюсь силой, наполняюсь.
Подайте же мне партию его!
Подайте мне ее сюда. Скорее
Я голову срублю одним ей махом,
[2] —
Я раздавлю, я задушу ее.
Я разотру шипящую ехидну
В своей руке и прах ее развeю:
Подайте ж и его ко мне, злодея,
Последнюю надежду темной силы!
Где он? где он? Ко мне! скорей, живого
Я разорву на части.
В это самое время вводят царевича Алексея; Петр бросается к нему, но вдруг останавливается в смущении и произносит:
Драматический эффект выходит сильный, вроде знаменитого «qu'il mourut». [3] Но в настоящее время русское сердце уже не поражается подобными кликами; оно может нынче сочувствовать только возгласам вроде: «Надо крикнуть на всю Россию, что пора искоренить зло с корнями»,{11} или: «Я становой пристав и потому не могу изменить своим убеждениям…»{12} Вот если бы г. Погодин основал свою трагедию на том, что Петр распекает Меньшикова за взяточничество, то она имела бы несомненный успех в современном русском обществе…
В настоящее время не многие, вероятно, придут в умиление даже от следующих слов, обращаемых Петром к своему сыну, младенцу Петру, лежащему на руках у Екатерины:
