Утро дней - [7]

Шрифт
Интервал
Дай знать ему. Здесь и письмо к нему.
Прочти сейчас.
                 А л е к с е й
                             Дорогой, на досуге,
Не лучше ль, государь?
                   П е т р
                                          Сейчас. Мне важно,
Чтоб ты все изъяснил, с моих же слов,
Когда бы Мусин-Пушкин впал в сомненья.
Ты видишь, шрифт я выправил? Но чисто,
Где надо, не везде у них выходит.
В письме я образцы вновь привожу,
Не всех, а некоторых букв: где толсто,
Где слишком тонко, снова завитки...
Да ты не слушаешь меня, а жаль.
Шрифт новый ведь для новых поколений.
Ну, что мне делать, а? Помощники!
Один со мной всему учился, сметлив,
А грамоты не знает до сих пор.
Другой ведь тоже толком не учился,
Из-за войны оставшись дома, где
От века лень с невежеством в почете.
А все ведь бабки и попы! Ты с ними
Взойдешь на трон? Все прахом полетит.
Россию в монастырь ты превратишь,
Когда ей впору расцвести, как сад?

К а т е р и н а. Государь! Царевич молод. Пример отца, величайшего из смертных, ему пойдет уж непременно впрок. Иначе быть не может.

М е н ш и к о в. Вы как хотите, а я выпью хоть кваса, хоть пива, а лучше - водки.

П е т р. Катеринушка, налей-ка всем, да сядем за стол. А ты, сын, послушай меня напоследок. Понеже я, как смертный человек, сегодня или завтра могу умереть, я хочу сказать тебе, как говорил уже. Ты должен, при твоих летах, любить все, что содействует благу и чести отечества, верных советников и слуг, будут ли они чужие или свои, и не щадить никаких трудов для блага общего. Если ты, как я надеюсь, будешь следовать моему отеческому совету и примешь правилом жизни страх Божий, справедливость и добродетель - над тобою будет всегда благословение Божие, но если мои советы разнесет ветер и ты не захочешь делать то, чего желаю, то не признаю тебя своим сыном: я буду молить Бога, чтобы он наказал тебя в сей и будущей жизни!

А л е к с е й (испуганно). Всемилостивейший государь-батюшка! Я помню ваши слова; то вы говорили мне после взятия Нарвы, когда я был и вовсе юн. Я еще молод и делаю, что могу. Уверяю ваше величество, что я, как покорный сын, буду всеми силами стараться подражать вашим деяниям и примеру.

П е т р. Дай Боже!

А л е к с е й. Государь, мне бы пора ехать.

К а т е р и н а. А обед, государь царевич?

А л е к с е й. Благодарствую.

П е т р. Хорошо, сын, поезжай! С Богом! Возьми сумку. Что, тяжела?


        Прощаются, и Алексей уходит.


Сцена 2

Неширокая открытая местность между Будищенским и Яковецким лесами в окрестностях Полтавы. 25 июня 1709 года. Царь Петр в сопровождении высших офицеров скачет то вперед, то назад, выбирая новое место для лагеря русской армии.


                П е т р
Форсировали Ворсклу с боем мы
И поспешили у реки же лагерь
Разбить - в виду атаки неминуемой.
Но прыть свою не проявил король
На этот раз и не примчался с войском.
              М е н ш и к о в
Пронесся слух о ране короля,
Что вынес со случайной перестрелки,
Неведомо, с каким дозором даже.
                 Б р ю с
Оказывается, он уязвим,
Как Ахиллес и точно в пятку.
              М е н ш и к о в
                                                       Значит,
Мы королю на пятку наступили.
                  П е т р
Теперь куды ему деваться больше,
Как дать сраженье нам, чего он тщетно
Искал, пока не растерял все силы?
             Ш е р е м е т е в
Но короля Полтава хуже раны
Там держит. Лишь разделавшийся с нею,
Он двинется всей армией на нас.
                 П е т р
Вот мы придвинемся к Полтаве ближе
И к шведам, чтоб не разминуться нам.
             М е н ш и к о в
И днем, и ночью враг штурмует город,
Как разъяренный раной зверь.
                 Б р ю с
                                                        Из леса
Несется всадник, будто от погони.
             М е н ш и к о в
Гонец полтавский! Знаю я его.

              Гонец на скаку останавливает лошадь.


                 П е т р
Откуда взялся ты?
                Г о н е ц
                                  Я из Полтавы,
С письмом от коменданта, государь!
                 П е т р
Давай. А сам скажи, каково там?
                Г о н е ц
Еще позавчера, подкопы сделав,
Швед бочки с порохом нам выдал снова.
Идут на приступ, взрыва нет и нет,
Обещанного им, - бегут с уроном.
                 Б р ю с
А комендант с Плутоном водит дружбу.
                 Г о н е ц
Вечор прислали к нам парламентера.
Король принес свободу Украине,
Тот заявил, и также о победах...
А комендант ему: "О том опустим,
Поскольку знаем мы о том из писем,
Подброшенных сюда. Их было семь".
Парламентер: "Король вам предлагает
Сдать город на условиях, какие
Сочтете нужными". Иначе - ясно.
А комендант ему: "Мы тако ж знаем:
Всех штурмов совершили целых восемь.
Здесь при валах полтавских положили
Мы более трех тысяч ваших, так?
Итак, напрасна ваша похвальба.
Побить всех нас, поди, не в вашей воле,
Но в воле Божьей, потому что всяк
Оборонять и защищать себя
Умеет, уповаючи на Бога".
               Ш е р е м е т е в
Ответ достойный, даже очень сильный.
А Келин столь же храбр, сколь и умен.
                  Г о н е ц
Враг, осердясь, на штурм поднялся ночью.
Впотьмах и не видать, где лезут черти.
На вал всходили здесь и там. Беды
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Телестерион [Сборник сюит]

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря.

Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)