Утро дней - [20]

А л е к с е й (теряясь, бегает по комнате). Боже!

С е к р е т а р ь. Вы знаете, вице-королю не нравится, что у вас живет беременная девка. Это просто не принято. В подобных случаях их удаляют. Ну, это между нами.(Уходит.)

Е в ф р о с и н ь я (показываясь в дверях). Что он сказал?

А л е к с е й. Боже мой! Нас могут разлучить. Уже всем бросается в глаза, что ты беременна. О, как бы я хотел на тебе жениться! Да при нынешних обстоятельствах это невозможно.

Е в ф р о с и н ь я. Ежели бы ты послушался отца и не просился в монастырь, мы могли бы пожениться. Почему не поехал к нему в Копенгаген, куда он тебя звал на морские учения объединенного флота четырех стран? Ужели звал погубить? Все это Кикин!

А л е к с е й. Перестань.

Е в ф р о с и н ь я. Кикин! Все это он делал не для тебя, а для Екатерины, чтобы только тебя погубить. И царю насолить. Недаром бороду отрастил. Это он в ней усмешку прятал, этих самых кикимор.

А л е к с е й (рассмеявшись, очевидно, принимая слова девушки всего лишь за шутку). А как весело мы путешествовали! Я в качестве офицера Коханского, а ты - моей супруги.

Е в ф р о с и н ь я. Затем я переоделась в мужской костюм и играла роль пажа польского кавалера, каковым ты предстал.

А л е к с е й. Наконец, мы добрались до Вены, и меня приводят к вице-канцлеру венского двора Шенборну, который уже собрался лечь спать. "Мой отец говорит, - сказал я, - что я не гожусь ни для войны, ни для правленья; у меня однако же довольно ума, чтоб царствовать. Бог дает царства и назначает наследников престола, но меня хотят постричь и заключить в монастырь, чтобы лишить прав и жизни. Я не хочу в монастырь. Император должен спасти меня."

Е в ф р о с и н ь я. И нас укрыли в замке Эренберг в горах. Там нам было хорошо, правда? Как это нас нашли? Теперь этот старик, который на всех языках говорит, как дьявол, не отстанет от тебя.

А л е к с е й. Покоя уже не будет.

Е в ф р о с и н ь я. Может быть, он прав? Надо послушаться царя, пока он вконец не разгневался? Ты не любишь читать его писем, а пишет он тебе все же по-хорошему. Дай я прочту.

А л е к с е й (достает письмо из ящика стола). Хорошо. Может, не с его, а с твоего голоса я лучше все пойму.

Е в ф р о с и н ь я (читает не без пафоса). "Мой сын! Понеже всем есть известно, какое ты непослушание и презрение воли моей делал и ни от слов, ни от наказания не последовал наставлению моему; но наконец, обольстя меня и заклинаясь Богом при прощании со мною, потом что учинил?"

А л е к с е й (усмехнувшись). Да, что учинил?

Е в ф р о с и н ь я (продолжает). "Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию, что не слыхано... чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд отечеству своему учинил!"

А л е к с е й. Фрося! Хватит.

Е в ф р о с и н ь я. "Того ради посылаю ныне сие последнее к тебе, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господа Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать. Буде же побоишься меня, то я тебя обнадеживаю и обещаюсь Богом и судом его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься."

А л е к с е й (ломая руки). Могу ли я поверить?

Е в ф р о с и н ь я (звенящим голосом). "Буде же сего не учинишь, то, яко отец, данною мне от Бога властию, проклинаю тебя вечно. А яко государь твой за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чем Бог мне поможет в моей истине. К тому помни, что я все не насильством тебе делал, а когда б захотел, то почто на твою волю полагаться - чтоб хотел, то б сделал."

А л е к с е й. Ефросиньюшка! Ты-то что меня терзаешь?

Е в ф р о с и н ь я. Государь царевич, здесь же все яснее ясного сказано. Толстой тебя пугает, царь прощает.

А л е к с е й. Возвратиться к отцу опасно. Что он скажет, как узнает, что я писал письма сенаторам и архиереям? Начнется розыск и полетят головы, и моя тоже.

Е в ф р о с и н ь я. Опасно и здесь оставаться. От царя не спрячешься.

А л е к с е й. Император не защитит, поеду в Рим.

Е в ф р о с и н ь я. К папе римскому? Да ведь ты православный. Изменишь и вере?

А л е к с е й. Ефросиньюшка, ты вроде поумнела, как брюхата стала. Возвратиться? Лишь бы отец простил, а я отрекусь от наследства в пользу младшего брата, женюсь на тебе, и мы заживем в моих деревнях тихо и мирно, как в замке в горах.

Е в ф р о с и н ь я. Справься у отца прежде, позволит он жениться тебе на мне. Это все лучше, чем монастырь.

А л е к с е й. Боже! Они идут. Поди к себе, Ефросиньюшка. Не подслушивай. Все узнаешь.

Входят Толстой Петр Андреевич и гвардии капитан Румянцев.

Т о л с т о й. Государь царевич! Только что я получил письмо от его царского величества. Он вспоминает, что, отправившись с великим посольством за границу в конце прошлого века, он непременно желал побывать и в Италии, где я почти что один обучался, но из-за стрелецкого бунта ему пришлось прервать ученье и путешествие по странам Европы и поспешить в Москву. Ныне, побывав весной во Франции впервые, он намерен приехать сюда.

А л е к с е й. Как!

Р у м я н ц е в. Да, это стоит вторжения всей русской армии в цесарские владения.