Утренняя заря - [152]

В ту ночь Михай спал плохо, а проснувшись, схватился обеими руками за голову и с горечью воскликнул:

— Эх, Михай, а ведь те волы-то не твои уже! Они принадлежат государству, а ты лишь взялся откормить их…

Может, это и звучит несколько странно, но в ту ночь Михай Пирок в первый раз повернулся в сторону кооператива «Победа». После долгих раздумий он пришел к выводу, что старые штучки сейчас уже не пройдут. То, что раньше расценивалось как ухарство, теперь считается довольно-таки опасной игрой.

«Раз сейчас в роли купца выступает государство, то оно глупости не сделает. Правда, оно теперь уже не обманывает народ, — признался он сам себе. — В конце концов мне оно задаток выплатило, корма выдавало, а я…»

На следующий день утром он забрал из дому все наличные деньги, закупил на них в соседнем селе кормов и начал усиленно откармливать волов. Быть может, он испугался наказания? Ничего подобного! Просто ему не хотелось краснеть перед односельчанами.

Теперь он много размышлял вот над чем: то ли в нем самом, то ли в мире, но произошла какая-то перемена. Почему-то сейчас хорошим стало то, что раньше считалось плохим, а почетным — то, что раньше человек предпочитал хранить в тайне. Раньше, например, управляющий выгонял народ на работу, приманивал его магарычом и палинкой, а теперь бригадир терпеливо уговаривает рабочих, а не то сам возьмет в руки лопату да и покажет, как надо работать в кооперативе. А когда вечером подсчитает сделанное, да еще окажется, что они обогнали соседнюю бригаду, то все встречают это известие бурей аплодисментов.

Ну это еще ничего!

А вот во время сева кукурузу в «Победе» посеяли не как-нибудь, а квадратно-гнездовым способом!

— Редкая кукуруза-то вырастет! — увидев это, крикнул Михай Йожефу Пору, руководившему севом.

— Не беда, дядюшка Михай, — засмеялся в ответ ему секретарь, — зато зеленой массы больше будет!

— Потом замерзнет все, снег ведь еще обещали… — смущенно пробормотал старик.

Однако в нем проснулось любопытство, и он начал наблюдать. Придет, бывало, опираясь на суковатую палку, на плантацию, встанет и смотрит, смотрит. Да и вообще он стал проявлять повышенный интерес к кооперативщикам. Они, правда, иногда тоже цапались между собой, но ссоры эти были мимолетными и легкими, как весенний дождичек. Вслед за спором следовала шутка, слышался смех и слова: «Прости меня, дорогой!», после чего от ссоры и следа не оставалось.

Осенью же в «Победе» собрали вдвое больший урожай кукурузы, чем снял со своего участка дядюшка Михай, хотя он не щадил ни самого себя, ни сына, ни трех дочерей, приезжавших к нему летом. Произведя тайный осмотр кукурузного поля, Михай вышел из-за копенок навстречу Йожефу Пору и сказал ему:

— Йошка, сынок, я вижу, ты тут всему голова. Скажи мне, отчего вы такие сильные?

Секретарь сначала хотел объяснить, что главный в кооперативе не он, а председатель, но не успел он и рта раскрыть, как вдруг, к своему удивлению, заметил, что Михай, этот обычно горластый, гордый, хвастающий умом и силой человек, опустил глаза в землю, а свою палку так сильно сжал в руке, что вены даже вспухли. Сделав вид, что он не заметил смущения Михая, секретарь взял его под руку и спокойно сказал:

— Пойдемте, дядюшка Михай, познакомимся друг с другом.

Михай тяжело вздохнул, посмотрел на осеннее небо и не спеша пошел за секретарем в правление «Победы»…

Висящие криво на стене часы, казалось, ускорили свой бег, в них что-то захрипело. Михай Пирок бросил взгляд на них и испуганно заметил, что часовая стрелка замерла на цифре пять. Нахлобучив на голову шляпу и взяв в руки палку, он сунул ключ в замочную скважину и, повернув его, заспешил к выходу. Но — стоп, Михай Пирок, не спеши! Теперь всему конец!

Ноги Михая словно застыли в воздухе, кровь отхлынула от лица, и он вспомнил и о своем трюке с волами, и о помидорном поле, и о бочке доброго вина, которую выторговал у корчмаря.

— К черту! К черту! — с чувством выругался Михай, охваченный злостью на самого себя. Схватив топор, он бросился в подвал, но в последний момент рука его остановилась. — А если… если меня выбросят… тогда это пригодится… Смело можно будет продать по двадцати форинтов за литр.

Он вышел из подвала, забыв закрыть за собой дверь, и пошел по селу как побитая собака. В тот момент он вспомнил сына, который писал из армии, что недавно его усердие в службе отметило командование. В том же письме сын прислал и похвальную грамоту, которая и по сей день красуется на стене рядом с фотографией Йошки и его собственными дипломами, полученными за высокие производственные показатели. Но что же будет теперь? Из-за отца и на сына свалится беда. Никогда ему не стать офицером, если его родного отца исключат из кооператива..

«Но что это? Что за сборище сегодня в Доме культуры кооператива?»

Михай сглотнул слюну и, зажмурив глаза, решительно распахнул дверь в зал.

И в тот же миг грянуло громкое «ура!». Раздались бурные аплодисменты. Михаю показалось, что он ослышался, так как все кричали:

— Да здравствует Михай Пирок!

Старик остановился и, чуть отклонившись назад, посмотрел в зал. Он не поверил своим глазам: все члены правления, сидевшие за покрытым красным сукном столом, вскочили и горячо зааплодировали. И как вы думаете, кто хлопал больше всех? Кто с улыбкой подмигивал ему? Не кто иной, как секретарь Йожеф Пор. Вот он перестал хлопать и, призвав зал к тишине, тихо сказал: