Утренний ветер - [27]
— Сразу видно — специалист, — не унимался Тоно. — Если бы начался пожар, Валко первым делом бросился бы спасать кур, а потом детей. Из детей, как известно, супа не сваришь.
— Суп из детей? — язвительно спросил Рудо. — Ты же образованный, а несешь всякую чушь.
— А, ты хочешь мне читать мораль? — строго спросил Тоно и потом уже веселее добавил: — Лучше учись жить у меня — старого гусара, так-то!
Между ними была разница в десять лет, и когда Рудо об этом вспомнил, он сразу же почувствовал себя обезоруженным. Тоно был для него не только старшим, но и образованным человеком, которого судьба случайно забросила на эту стройку. Рудо восхищался им, старался учиться у него уму-разуму, но одновременно что-то отталкивало его от Тоно.
— Одно мне в тебе, Тоно, нравится, — сказал в припадке откровенности Рудо. — Все ко мне придираются, только ты меня не попрекаешь. Да разве я хуже других? А мне приходится заниматься столь неинтересным делом. Разве я когда-нибудь думал, что буду живым механизмом при этой чертовой лопате.
Он заметил, что Тоно смотрит по сторонам, и обиженно надул губы. Наверно, он даже его не слышит. Всегда такой. Сидят они иногда, Рудо рассказывает ему, нарочно говорит о себе что-нибудь самое плохое, а Тоно словно в рот воды набрал. Или ни с того ни с сего вдруг придерется к какому-нибудь его слову и начнет бубнить свое.
Но тут Тоно все же заговорил:
— Работа у тебя как работа. А чего искать в ней смысла? В любой работе его нет… Посмотри, — оживился вдруг он, — Валко идет.
Тяжело ступая, подошел к ним Валко. За спиной у него был мешок, в руке палка с крючком. Маленький, толстый, на коротких ногах, он выглядел очень смешно, и Тоно тотчас же прицепился к нему:
— У вас случайно не лопнет брюхо от потопа, гражданин куролов? Сколько же кур вы сегодня наловили?
— Только одну, ребята, ей-богу, только одну.
— Вам бы сейчас Ноев ковчег, а земля пусть хоть провалится, — продолжал язвить Тоно.
Валко опустил мешок на землю.
— Вам-то что, холостым, а мне ведь четыре рта кормить надо. Я даже курить перестал, как начал строиться.
— Смотреть на вас тошно, — уже без улыбки и нарочито строго произнес Тоно. — Товарищи в поте лица работают, а вы тем временем преспокойненько для себя продовольственные запасы делаете. Товарищ Бакош не похвалит вас за такую инициативу. Ай-ай-ай!
Валко сделал страдальческое лицо. Он потирал заросшие щеки и бороду и неуверенно защищался:
— Что ж, мне оставлять кур тем, кто работал еще меньше, чем я? С утра я тоже достаточно потрудился из-за этого наводнения. Сейчас пойду отнесу мешок и вернусь к вам, ребята.
Тоно и Рудо смотрели ему вслед, как он обходил лужи, как виновато озирался, и молчали до тех пор, пока он не исчез за тополями.
На берегу у заградительной насыпи стихли моторы. Через минуту замигал огонек костра. Черные тени встали в круг, некоторые рабочие грелись, прыгая с ноги на ногу или протягивая руки к скупому пламени.
— Идем к ним, — кивнул Рудо. — Кажется, они что-то пекут. Ага, и Бакош там…
Они молча пошли вдоль реки, которая продолжала лизать волнами берег.
— Что ты думаешь о Бакоше? — начал первым Рудо.
Тоно хмыкнул и махнул рукой:
— Фанатик. Природа любит капризы, и Бакош как раз исключение. Но одна ласточка весны не делает.
Рудо ничего не понял. Он знал, что Тоно любит изъясняться витиевато и непонятно. Но переспросить постеснялся: еще примет за недалекого человека.
Они остановились у насыпи. Пенистый водоворот гудел, словно турбина, даже земля от него дрожала. Тоно без малейшего любопытства глядел на реку. Рудо тоже смотрел на воду, но при этом думал о только что закончившейся борьбе со стихией. Его вновь было вспыхнувшие раскаленными угольками глаза погасли, как только он перевел взгляд на группу рабочих, собравшихся у костра. Уж больно они были непохожи на тех, одержимых, горящих в работе людей, что сооружали насыпь.
Теперь одни из них собирали для костра хворост, другие, склонившись над огнем, что-то пекли и тихо о чем-то мирно говорили между собой. Можно было подумать, что они только что закончили обычную смену и пришли сюда на вечернюю рыбалку.
Рудо и Тоно подошли к костру. Тоно, как всегда, спокойный, скучающий и безразличный ко всему. Рудо — уже совершенно другой, чем был еще недавно у насыпи. Сейчас все эти рабочие были для него уже не героями, воевавшими с рекой, а обычными каменщиками и бетонщиками. И он поэтому снова почувствовал себя рядом с ними тем же маленьким, незаметным человечком — подсобным рабочим, в обязанности которого входило подносить кирпичи и бросать лопатой щебень. Глаза у него погасли, худое лицо обмякло. Разочарованный и удрученный, он уселся на круглый камень.
— Слава богу, все кончилось, — вздохнул Мацак, пожилой мужчина с широким лбом, смотря при этом на кусок поджаренного над костром сала. С сала капал жир, и он подставил под него большой ломоть белого хлеба.
Мацак предложил Рудо угоститься.
— Ну, ладно, давайте, — буркнул тот.
Мацак отрезал ему кусок сала и хлеба, вытер жир с подбородка и сказал:
— Непутевый-непутевый, а сегодня, ей-богу, ты поработал неплохо.
— При чем тут непутевый? — пожал плечами Рудо и, проглотив кусок, сжал зубы от злости: «Зачем я только взял сало?»
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.