— Штамповка, вы бы хоть окна помыли! — кричит Тоня.
— А ты бы пришла, помогла! — кричит Генка.
А Сева увидел в другом окне Асю. Освещенная ярким весенним солнцем, она разговаривает с Павлом. Павел что-то говорит ей, Ася внимательно слушает, отрицательно качает головой, смеется…
А разговор из окна в окно продолжается.
— Вы бы своих девчонок заставили! — кричит Тоня.
— Свои надоели! — кричит Генка.
Стоящая рядом Катя шутя потянула его за волосы, стащив с подоконника.
Девушки на окне инструментального цеха дружно засмеялись.
Большой читальный зал заводского Дворца культуры. Ранний вечер. Еще светло, но над столами горят лампы. Сева сидит, обложившись книгами. Он записывает что-то в тетрадь, откладывает ручку, распрямляет затекшую спину. В другой стороне зала занимается Катя. Сева смотрит на нее.
Голос за кадром:
— Есть, наверно, такие вещи, которым нельзя научиться. Например, как подойти к девушке и познакомиться с ней. Или как сказать Кате, что она мне… в общем-то нравится? Да нет, ерунда! Если бы я любил ее, я бы, наверно, не раздумывал. Черт знает что. Лезет в голову всякая чепуха…
Сева взял ручку и повернул страницу учебника.
К а т я поднялась со своего места и с книгами идет по залу. Она подошла к Севе, наклонилась.
— Пойдем в кино? И Толика захватим.
Сева задумался, взглянул на Катю и решительно сказал:
— Надо заниматься.
— Зубри, — сказала Катя и пошла дальше по залу.
Сева видит, как она подошла к Толику, что-то ему сказала. Толик собрал книжки, поднялся, и они вместе вышли из зала.
Парк. Сидят на скамейках те, кто постарше. Танцуют на открытой веранде те, кто помоложе. Медленно вращается огромное «колесо обозрения». Заполнены людьми аллеи. Играет в раковине духовой оркестр. На длинных белых скамейках слушают музыку любители.
Сева и Генка идут по центральной аллее, мимо стендов с фотографиями передовиков производства.
— Я из кожи лезу, чтобы устроить твое счастье, — шумит Генка. — Катя делает первый шаг, а ты?! Ладно. Телефон Валечки запомнил?
— Валечки?
— Ну в электричке. Светленькая.
— Помню. 249, единица, потом что-то еще и две шестерки.
— Что после единицы?
Сева заметил Павла, покупающего папиросы.
— Не то больше чего-то, не то меньше.
Павел сунул папиросы в карман и пошел к длинному деревянному зданию с надписью «Биллиардный зал».
— Такой запоминающийся номер — и забыл, — сокрушается Генка.
Сева смотрит вслед Павлу.
Биллиардный зал. Два ряда столов, над которыми висят прямоугольные светильники, освещающие зеленое сукно биллиардов. Немногочисленные зрители в полутьме у стен. Игроки, серьезные и сосредоточенные, без пиджаков, почти все курят. Стук шаров. Негромкие голоса.
— Тринадцатого дуплетом к себе в серединку.
— У вас в пятерке своя…
Между столами ходит старичок-маркер. Небольшого роста, в черном, запачканном мелом пиджаке, он хозяйски поглядывает за игроками. Сухое, жилистое лицо, маленькие равнодушные глазки…
Входит Павел. Здоровается с игроками, подходит к маркеру.
— Добрый вечер, Прокопьич. Организуй столик.
В биллиардную вошли Сева и Генка.
Павел снимает пиджак, выбирает кий, смотрит, как маркер укладывает пирамидку. Павел смотрит на Севу и Генку.
— Сыграем? — предлагает он.
Сева подошел к пирамиде, выбрал кий. Павел подошел к Севе.
— Только я, парень, впустую не играю.
— То есть, как — впустую?
Павел снисходительно посмотрел на Севу.
— На интерес. По рублику, по трешке.
— Хорошо, — недовольно сказал Сева.
— Не понял, — переспросил Павел. — По рублику или по трешке?
— По пятерке! — Сева вызывающе посмотрел на Павла.
Павел насмешливо посмотрел на Севу, подошел к столу и разбил пирамидку.
У полочки с шарами Павел подсчитывает свои очки. Рядом Сева. Он разгорячен, ворот рубашки расстегнут, рукава закатаны.
— Пятьдесят шесть. Шестьдесят четыре. Семьдесят два, — говорит Павел. — Еще партию?
— Хватит, — говорит Генка и отбирает у Севы кий.
Павел иронически смотрит на Севу.
— Ладно, для первого раза заплати Прокопьичу и гуляй.
Павел накинул на плечи пиджак. Сева положил пятерку на биллиард.
Павел с усмешкой посмотрел на Севу.
— С детей не беру. Бог не велит.
Сева повернулся к Генке:
— Пошли.
Сева, надевая пиджак, пошел к выходу.
Павел посмотрел вслед ребятам, взял деньги, пошел за ними.
Кафе в парке. Стеклянный павильон. Разноцветные светильники над каждым столиком. За стеклом — вечерний парк с бесконечными огоньками фонарей. За одним из столиков сидят Сева, Генка и Павел.
— Вы еще молодые. А мне двадцать семь стукнуло. Не хухры-мухры, — задумчиво говорит Павел.
Он взглянул на Севу.
— Тебе скучно бывает?
— Случается. А в общем-то скучать некогда.
— Тогда нам друг дружку не понять. Я с тринадцати лет сам себе хозяин. Отец у меня в Юхнове живет. Домишко свой, сад, конечно. Хозяин… — Павел засмеялся. — Ушел я от него в ремесленное… Зарабатываю, сколько старику и не снилось. А вот как вечер придет, куда деваться — не знаю. Вот ты не одобряешь, что я на деньги играю. Думаешь, нужны мне деньги?! Своих хватает. Мне интерес нужен. Азарт, понимаешь?!
— Лично у тебя, — смеется Генка, — выход один. Жениться.
— Не к спеху… Ладно, — поднялся Павел. — Убили вечерок, и на том спасибо.
