Утреннее сияние - [10]

– О, дорогой, – сказала я, бросаясь к нему. – Что случилось?

– Мама меня ненавидит, – произнес малыш, вытирая слезы.

– Этого не может быть, милый, – сказала я, гладя его по голове. – Как можно тебя ненавидеть?

– А почему она сказала папе, что хочет отослать меня в интернат?

Я покачала головой.

– Уверена, что она вовсе не это имела в виду.

Он посмотрел на меня.

– Но она же это сказала. Они не знали, что мне все слышно из верхней комнаты, когда они разговаривают внизу.

Джимми – единственный ребенок на нашем причале. Совершенно понятно, что он не вписывается в мир своих родителей – мир вечеринок с коктейлями, карьерных достижений, где все тщательно спланировано. Однажды мне довелось видеть его мать, Наоми, когда она случайно наступила на одну из игрушек Джимми, валявшуюся на кухонном полу во время званого ужина. Я была потрясена выражением ее лица – оно до сих пор стоит у меня перед глазами. Создавалось такое впечатление, что у нее аллергия на собственного сына.

Джимми внезапно поднял голову.

– Я знаю, что делать! – воскликнул он.

– Что же? – спросила я, стараясь улыбнуться как можно беззаботнее.

– Я могу перейти жить к тебе. Ты будешь моей мамой.

Мое сердце чуть не разорвалось. Я крепко сжала его ручонку.

– Я была бы счастлива, если бы могла быть с тобой все время, но твои родители слишком тебя любят, чтобы отдать тебя кому-то другому. Ты же сам это знаешь, милый.

Он послушно кивнул, но взгляд был отсутствующим. Этот мальчик безумно одинок. Как и я.

Глава 4 Ада

Я выудила мобильный телефон из сумочки, и, увидев, что есть непринятый входящий звонок, обрадовалась, и набрала номер Джоани. Она ответила после первого же гудка.

– Это ты, Ада?

– А я уже сижу тут в плавучем домике, – ответила я. – И до сих пор не могу решить, нравится ли мне здесь или стоит взять билет на самолет домой.

– Не делай этого, – ответила она. – Подожди. Время покажет.

Вдали раздался гудок.

– Что это? Корабль?

– Разумеется, – сказала я, глядя, прищурившись, на озерную гладь, которая сверкала на солнце, словно усеянная бриллиантами. – Кажется, это буксир.

– Ну, гудит так, что заглушает шум уличного движения, – сказала Джоани. В трубке я различала звук моторов и гудки на улицах Нью-Йорка. И тут впервые осознала, что не слышала ни единого гудка автомобиля с самого момента прибытия в Сиэтл. И мне это нравилось.

– Точно, – ответила я, выходя на палубу и усаживаясь в деревянное кресло-лежак. – Ты не поверишь – я проспала до самого утра. Этого не случалось с самого…

– Вот и умница, – сказала она. – Может быть, ты сможешь выбросить на помойку эти ужасные снотворные таблетки. Я на прошлой неделе читала какую-то статью в «Нью-Йорк таймс», где предупреждали, что они могут привести к смертельному исходу.

– Отлично, – ответила я, – звучит обнадеживающе. Значит, если бессонница меня не доконает, это сделает снотворное.

– Мне кажется, Сиэтл может стать твоим антидотом, – осторожно заметила Джоани. – Не исключено, что жизнь на воде окажет на тебя благоприятный терапевтический эффект. Может быть, тебе будет легче засыпать на воде. По крайней мере, это точно успокаивает.

– Но все-таки я живу в плавучем домике, – уточнила я. – Но в остальном согласна – это место весьма своеобразно. Очень отличается от Нью-Йорка. Ритм жизни здесь не такой суматошный.

– Ну, и прекрасно, – бодро сказала Джоани. – Это именно то, что тебе сейчас нужно. Ты уже познакомилась с кем-нибудь из соседей?

– С одним из них.

– Это мужчина?

– Так, прекрати, – остановила ее я. – Это вовсе не то, о чем ты думаешь. Он в отцы мне годится.

– Вот как?

Я поспешила сменить тему разговора.

– Думаю, стоит сегодня покататься на каноэ.

– Разумеется, стоит, – сказала она. – Помнишь, как Джеймс любил походы на каяке?

Меня просто захлестнула волна паники. Ладони вспотели, во рту пересохло.

– С тобой все в порядке, милая?

– Да, – сказала я. – Просто я…

– Знаю. Мне не следовало затрагивать эту тему. Ты, случайно, не видела выступление Лорен Кейн в программе «Тудэй» сегодня утром?

– Они взяли ее в программу? – Лорен была младшим редактором в «Санрайз», она отчаянно хотела заполучить мое место и всегда плела против меня интриги.

– Конечно, она совсем не так хорошо смотрится на экране, как ты, – продолжала Джоани. – Слишком много мычания в паузах, ну и так далее…

Странно, но после этих слов мне вдруг стало немного легче, хотя я все еще сомневалась в правильности сделанного выбора. Ведь мне пришлось отказаться от того единственного, что я умела делать хорошо и что составляло смысл моей жизни. Мне даже захотелось немедленно схватить чемодан и со всех ног нестись в Нью-Йорк, чтобы потребовать назад должность в журнале и вернуться к привычному образу жизни. Неужели та жизнь действительно была столь ужасна? И неужели я была так уж несчастна?

Я попрощалась с Джоани, а мои мысли снова вернулись на Восточное побережье, к жизни, от которой я убежала. Я словно слышала голос доктора Эвинсона: «Не стоит пытаться контролировать ход своих мыслей, – обычно говорил он. – Дайте им свободу».

Я так и делала, честно, когда испытывала очередной приступ боли. Но это мне почему-то не помогало.