Утраченное наследие - [7]
— Здорово! Ни одной ошибки. Джоан встала и подошла к столу.
— А почему в этой колоде две червовые десятки? — Она вытащила из колоды карту. — Ага! Ты думал, седьмая карта — червовая десятка, а это бубновая десятка. Видишь?
— Верно, — согласился Бен. — Извини, что я сбил тебя с толку. Здесь довольно темно.
— Джоан больше озабочена художественным эффектом освещения, чем собственным зрением, — объяснил Фил. — Я рад, что так случилось; это доказывает, что она применяла телепатию, а не ясновидение. Теперь попробуем немножко математику. Опустим элементарное, вроде кубических корней, сложения и логарифмов гиперболических функций. Можешь поверить мне на слово: все это для нее семечки. Позже, если захочешь, проверишь сам. Мы продемонстрируем тебе кое-что получше. Тут тебе и скоростное чтение, и абсолютная память, и работа с немыслимым количеством перестановок и сочетаний, и математический поиск выбора. Ты пасьянс умеешь раскладывать, Бен?
— Ну конечно.
— Тогда хорошенько перемешай карты и разложи пасьянс Кэнфилда слева направо, а потом раскрывай из оставшейся колоды до тех пор, пока не застрянешь.
— Ладно. А в чем тут смысл?
— Когда пасьянс застопорится, стасуй колоду разок и подними карты по одной так, чтобы Джоан быстро взглянула на картинку. Потом подожди минутку.
Коуберн молча сделал все, что его просили. Джоан сказала:
— Придется тебе повторить, Бен. Я вижу только пятьдесят одну карту.
— Наверное, две слиплись. Постараюсь поаккуратнее. Он повторил процедуру.
— Теперь пятьдесят две. Хорошо.
— Ты готова, Джоан?
— Да, Фил. Поехали, складывай: черви на шестерку, бубны на четверку, пики на двойку, трефы не трогай. Коуберн взглянул с недоверием.
— Ты хочешь сказать, что пасьянс сойдется?
— Попробуй и увидишь.
Бен начал медленно собирать пасьянс. В одном месте Джоан его прервала.
— Нет, сюда лучше положи кучку с червовым королем, а не с пиковым. Если положишь пикового короля, то откроется трефовый туз, но как минимум три червовые карты окажутся недоступными.
Коуберн ничего не сказал, но последовал ее совету. Она еще дважды останавливала его и предлагала другой выбор.
Пасьянс сошелся в точности так, как она предсказала.
Коуберн взъерошил волосы и уставился на карты.
— Джоан, — спросил он смиренно, — у тебя головка не бо-бо?
— От этой чепухи? Да тут и думать-то не о чем.
— Знаешь, — серьезно проговорил Хаксли, — мне кажется, она действительно не напрягалась. Насколько я могу судить, мыслительный процесс совсем не требует потребления энергии. Очевидно, любой человек способен правильно думать без усилия. У меня есть подозрение, что как раз ошибочное мышление вызывает головную боль.
— Но, черт подери, как она это делает, Фил? Да у меня голова начинает болеть, как только я представлю себе, сколько времени ушло бы на решение этой проблемы обычными математическими методами!
— Не знаю, как она это делает. И она сама не знает.
— Тогда как же она научилась этому?
— Об этом поговорим позже. Сначала посмотри наш коронный номер.
— Нет, больше не могу. Я и так обалдел.
— Тебе понравится.
— Погоди-ка, Фил, Я сам хочу провести эксперимент. С какой скоростью Джоан читает?
— С мгновенной.
— Хм… — Бен вытащил из кармана пиджака пачку листов с напечатанным текстом. — У меня здесь второй экземпляр статейки, которую я сейчас пишу. Пусть Джоан прочтёт страничку. Ладно, Джоан?
Коуберн вынул одну страницу из середины и протянул Джоан. Она мельком взглянула на нее и отдала ему. Он недоуменно спросил:
— В чем дело?
— Ни в чем. Проверяй, я начинаю. — И она быстро забубнила: — Страница четыре:…согласно Каннингэму, издание пятое, страница 547, «…другой пучок волокон, а именно fasciculus spinocerebellaris (задний), проходящий вверх в боковой finiculus medulla spinallis, постепенно уходит из этой части medulla oblongata. Этот участок лежит на поверхности, и он…»
— Довольно, Джоан, остановись. Бог знает, как тебе это удалось, но ты за долю секунды прочла и запомнила целую страницу, напичканную специальными терминами. — Он лукаво улыбнулся: — Однако на некоторых словах ты слегка спотыкалась. А дедушка Стоунбендер произнес бы все без запинки!
— Чего ты хочешь? Я не понимаю значения половины слов!
— Джоан, как ты научилась всему этому?
— Честное слово, доктор, не знаю. Это вроде того, как учишься ездить на велосипеде: свалишься раз, другой, третий, а потом в один прекрасный день садишься и едешь как ни в чем не бывало. А через неделю ездишь уже без руля и пробуешь всякие трюки. Вот так и со мной случилось — я знала, чего хочу, и в один прекрасный день научилась. Давайте продолжим, а то Фил уже нервничает.
Коуберн погрузился в задумчивое молчание и безропотно позволил Хаксли подвести себя к письменному столу в углу комнаты.
— Джоан, можно открыть любой ящик? О'кей. Бен, вытаскивай ящик, все равно какой, вынимай из него что захочешь и клади туда что душе угодно. А потом не глядя перемешай все в кучу, вытащи несколько предметов и положи в другой ящик. Я хочу исключить возможность телепатии.
— Фил, я рада, что тебя не волнует, какой кавардак будет у меня в столе. Мои бесчисленные секретарши с наслаждением наведут там порядок, когда ты наиграешься.
Роберт Энсон Хайнлайн (1907–1988) — «Гранд-мастер» американской и мировой science fiction, неоднократный лауреат премий «Хьюго» и «Небьюла», еще при жизни обеспечивший себе место в «Зале Славы НФ», один из величайших авторов XX века, во многом определивших лицо современной научной фантастики. Его произведения экранизированы и переведены на множество языков, его неудержимая фантазия до сих пор изумляет все новые поколения читателей.Его предали. Предали те, кого он считал другом и любимой женщиной. Его гениальные изобретения — в чужих руках, а сам он — проснулся после гипотермии спустя тридцать лет после того, как еще можно было что-то изменить.
За эту книгу Хайнлайна называли милитаристом.Когда Землю атакует опасный враг — совершенно чуждая и бесконечно далёкая от людей цивилизация багов — разумных насекомых, смелым и отважным звёздным десантникам остаётся только одно: встать на защиту родной планеты. В этой войне нет места перемирию и поиску понимания между врагами. Вопрос может решить только сила.Но «Звёздный десант» — не просто боевик. Это ещё и социальная фантастика. В описанном обществе тяготы, лишения, боль и смерть солдата — добровольная жертва, которую он должен принести, чтобы получить право решать за других…© alex2Премия за достижения в научной фантастике (Премия «Хьюго») в 1960 г. (категория «Роман»).
Роберт Хайнлайн вошел в американскую литературу в начале 40-х годов и оказал глубочайшее влияние на развитие в ней научно-фантастического жанра. Вот как оценивает его творчество Артур Кларк: «Боб Хайнлайн — один из основателей современной научной фантастики и первый исследователь многих тем, ставших за последнее тридцатилетие основными в ней. Вряд ли будет преувеличением сказать, что влияние, оказанное им на развитие жанра, можно сравнить только с влиянием, оказанным Уэллсом, также посеявшим семена, всходы которых с энтузиазмом пожинали последующие поколения фантастов».
Джонатан Хог не помнит, что он делает днем. Совсем! И прибегает к помощи частных детективов, чтобы выяснить это. То, что те выясняют, может напугать кого угодно…Из этого романа вышли такие голливудские шедевры, как «Матрица» и «Быть Джоном Малковичем». Именно в этом романе у небоскребов впервые появились несуществующие этажи, а реальность превратилась в бесформенную серую массу, которая проглядывает сквозь щели в декорациях жизни. Хайнлайн создал очень убедительный роман о том, что мир перестает существовать в тот самый момент, когда мы перестаем о нем думать.
Земля безнадежно обречена – коварные пришельцы с Титана, тайно высадившиеся на нашей многострадальной планете, начали свое победное шествие, превращая ничего не подозревающих людей в своих рабов. Эти твари, слабые и беспомощные в собственном теле, паразитируют на людях, подчиняя их своей воле и используя для достижения своих целей. Их хитрости и коварству нет предела, но на пути инопланетных захватчиков встают доблестные агенты таинственного Отдела – глубоко законспирированной спецслужбы, о существованиикоторой знает лишь президент США..
Герой — землянин Майкл Валентин Смит, воспитанный древней мистической марсианской цивилизацией — возвращается на Землю, где, благодаря своим способностям к экстрасенсорному восприятию и особой философии (соединение религии, любви, аутотренинга, мистицизма и оккультизма, сексуальной «либерализации», теории коммун-«гнезд» и т. п.), а также помощи друга и учителя — экстравагантного адвоката, резонера и всезнайки Джубала Хэршо, становится мессией. Успеху романа, местами перегруженного диалогами и монологами, способствовала иконоборческая позиция автора, смело пошедшего на низвержение многочисленных табу НФ — в основном сексуальных и религиозных, ярко, сочно выписанные характеры, а также в немалой степени отстраненная авторская ирония.Альтернативные названия [= Чужой в чужой земле; Пришелец в земле чужой; Чужак в стране чужой; Чужак в чужом краю; Чужой в стране чужих].
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.