Утраченное кафе «У Шиндлеров». История Холокоста и судьба одной австро-венгерской семьи - [66]

Гуго несколько раз говорил сыну и о том, что его денщик, который был у него в Первую мировую войну, оказалось, служил в охране, поэтому отношение к нему было самое хорошее и, как бывший офицер, он пользовался некими привилегиями, недоступными другим заключенным; вот почему Курт и ходил к нему каждый день. Разыскивая сведения о его жизни, я заметила, как трогательно Гуго успокаивал сына; перепуганный мальчик, по сути дела, остался сиротой, потому что мать его была в Лондоне, а отец в тюрьме.

Обвинение в даче взятки никак не укладывалось у меня в голове, поэтому я попросила архивиста принести мне все папки с документами, относящимися к вилле Шиндлеров, в том числе и до, и после этого периода. Через полчаса я их получила. Так я постепенно восстановила картину произошедшего. Многое я нашла в бумагах, составленных юристом Гуго и Эриха, доктором Альбином Штейнбрехером.

Именно из них я узнала, как в двадцатые годы строилась вилла. По данным Штейнбрехера, она стоила Гуго 250 000 шиллингов. Есть документы и на покупку Эрихом соседнего участка – на нем он тоже мог бы что-нибудь построить, но позволил Гуго использовать его, чтобы расширить сад. Владельцем при этом оставался Эрих и, по подсчетам Штейнбрехера, истратил на это не меньше 50 000 шиллингов. Я долго гадала, что побудило Эриха отказаться от постройки дома, о котором он мечтал всю жизнь: возможно, его подвело здоровье, а возможно, в браке с Гретой он не был счастлив, и мечта потеряла свою привлекательность.

Штейнбрехер указывал, что нацисты арестовали Гуго весной 1938 года по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Меня это удивило, потому что в регистрационной книге была запись именно о взятке. Похоже, что государственный прокурор потом заменил обвинение. Штейнбрехер указывал, что обвинять в уклонении от уплаты налогов было весьма странно, потому что до ареста никакой проверки в компании С. Шиндлера не проводилось, а когда она все же прошла, хоть и задним числом (одновременно с проверкой всех сделок за последние десять лет), никаких серьезных нарушений не было обнаружено.

Я читаю обвинение, которое прокурор предъявил им в 1938 году: здесь и использование машины компании в личных целях, и подключение к государственным сетям для обогрева и освещения своей личной виллы и помещений на Андреас-Гофер-штрассе, и использование в личных целях продуктов питания, принесенных Эрихом и Гуго из кафе. Упоминались и подарки, оплаченные компанией и преподнесенные людям, не связанным с ее бизнесом. То, что походило вначале на серьезное нарушение, оказалось самой обычной практикой двух бизнесменов, владеющих крупным бизнесом в сфере обслуживания, – всякая мелочовка, по сути дела.

Кроме того, мне было интересно, почему арестовали Гуго, а не Эриха. Возможно, потому, что из-за болезни сердца Эрих был прикован к постели. А может быть, потому, что Гуго гораздо жестче относился ко всем попыткам «отжать» у них виллу.

Как следует покопавшись в папках, я более-менее уяснила себе всю картину. Штейнбрехер вспоминал, что, когда его клиент Гуго сидел в тюрьме, ему позвонил доктор Ульм, возглавлявший Инсбрукское отделение Национал-социалистической ассоциации юристов. Это был совсем не «звонок вежливости». Доктор Ульм хотел бы вступить в переговоры с доктором Штейнбрехером. От имени Инсбрукского сберегательного банка Sparkasse Ульм предлагал за 60 000 рейхсмарок купить виллу Гуго и Эриха вместе с прилегающим к ней участком земли. Рейхсмарка через несколько дней поле аншлюса стала денежной единицей Австрии, и предложенная сумма равнялась всего лишь 90 000 шиллингов.

Штейнбрехер не стал и слушать об этой смехотворной сумме и ответил Ульму, что если банк по-настоящему заинтересован в покупке, то пусть назовет разумную цену. Ульм не стал скрывать, что приобрести виллу очень не против сам гауляйтер Гофер, но у двух евреев покупать ему неловко. Нужны посредники. Ульм пояснил: «Sparkasse выступает посредником для Гофера, и цену назначает он».

Начались препирательства. Штейнбрехер утверждал, что если виллу желает приобрести Гофер, то ему следует повысить эту ничтожную цену. Ульм напомнил, что Гуго уже находится в заключении, и прибег к сочетанию угрозы и ультиматума, чтобы четко обозначить свою позицию: «Если Гуго откажется, то он не просто останется в заключении, а будет отправлен в лагерь. Если же согласится, его освободят тут же». В довершение всего Ульм предупредил: «Во власти Гофера экспроприировать любую собственность, поэтому братья Шиндлер хорошо сделают, если согласятся на сделку с такими понятными условиями».

Доктору Штейнбрехеру было совершенно ясно, что это не пустая угроза и что ему нужно срочно встретиться со своими клиентами. Ульм организовал им встречу с Гуго в тюрьме. Когда Штейнбрехер сообщил об угрозе Ульма, Гуго, выйдя из себя, с ходу отверг предложение, обозвав его «нахальным вымогательством». Гуго не позволил бы себе стать его жертвой, даже если бы ему пришлось остаться в тюрьме. Озадаченный Штейнбрехер кинулся к Эриху, и тот ответил вполне однозначно: Гуго не должен остаться в заключении, даже если это будет стоить им «всего состояния». Он очень попросил Штейнбрехера убедить Гуго продать виллу с садом по цене, предложенной Ульмом.