Утонувшие надежды - [88]

— Вы не слышали криков? — спросил Стэн.

Все трое прислушались. Вокруг царила полная тишина. В неярком свете звезд на воде покачивались задние колеса, задняя ось, часть багажника и задней решетки «хорнета».

— Наверное, нужно вытянуть машину на берег, — повторил Тайни.

— Я тебе помогу, — предложил Стэн.

Поначалу Тайни крутил ручку бодро, выбирая слабину; при этом автомобиль торчал на месте, словно внезапно появившийся в озере остров. Однако вскоре веревка натянулась, вращать лебедку стало заметно труднее, и машина медленно поплыла к берегу.

До берега оставалось всего несколько ярдов, когда слева от машины забурлила вода, и на поверхности показались отчаянно сцепившиеся Дортмундер и Келп, рвущие друг друга когтями и наносящие убийственные удары. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что они не дерутся, а изо всех сил пытаются разделиться и распутать свои рукава, снаряжение и ноги.

Наконец Келп высвободился и шлепнулся в воду. Дортмундер описал широкую снижающуюся дугу, определил направление на берег и с мрачным видом двинулся вперед, срывая на ходу маску, мундштук, баллон и ПУП. Когда он выходил из воды, его глаза сверкали так злобно, что никто не решился с ним заговорить. Дортмундер расстегнул гидрокостюм и, усевшись на рельсы и сняв сапоги, стянул его с себя, бросил на землю и остался в одних плавках. Швырнув гидрокостюм и сапоги в озеро и едва не попав при этом в Келпа, который продолжал продвигаться к берегу, барахтаясь и падая, Дортмундер развернулся, чтобы уйти восвояси по шпалам.

— О-оо! О-оо!

Дортмундер остановился, и из его горла вырвалось рычание, сопровождаемое зубовным скрежетом. Он вновь повернулся и пошел обратно в озеро.

— О-оо!

Войдя в ледяную воду, Дортмундер нащупал свои сапоги, достал их со дна, вынес на берег, опять уселся на рельсы, натянул сапоги и в плавках и обуви наконец отправился вдоль по железнодорожной колее.

— Если бы я с самого начала взорвал дамбу, мы сберегли бы массу времени и нервов, — вкрадчиво заметил Том. — Что ж, век живи — век учись, — добавил он и пошел следом за Дортмундером к шоссе.

ОБЛОМ ТРЕТИЙ

44

Мэй сошла с бордюра и махнула рукой, подзывая такси. Несмотря на горевший за его стеклом красный огонек, это такси немедленно «подрезало» носы хлебовозке и фургону «Пан-Америкэн» с нью-джерсийскими номерами, пересекло разделительные линии и с визгом затормозило перед Мэй. Не обращая внимания на трех пассажиров, сидевших сзади, Мэй открыла переднюю дверцу и уселась рядом с водителем, которым оказалась мамуля Стэна.

— Минута в минуту, — сказала Мэй, захлопывая дверцу.

— А как же, — отозвалась мамуля и кинжальным ударом вклинилась в поток машин, вызвав волну проклятий в свой адрес.

— Мы бы опоздали, не посоветуй я проехать по Лекс, вместо того чтобы тащиться по Парк, — раздался с заднего сиденья голос Стэна.

— Какой умница! — пробурчала мамуля.

Мэй развернулась в кресле так, чтобы одновременно видеть и мамулю, и Стэна, Энди и Тайни.

— Спасибо, что приехали, — сказала она.

— Ну что ты, Мэй, — отозвался Тайни голосом, в котором, казалось, прозвучали отголоски надвигающегося землетрясения. — Тебе стоило лишь позвать.

Мэй улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Тайни, — и, обращаясь к мамуле, добавила: — Спасибо и вам за ваше такси.

— Ради Бога, — проворчала мамуля, отчаянно сигналя туристу из Мериленда, с любопытством пялившемуся из окна своего «акура-силли».

— Дело в том, — продолжала Мэй, — что Джон до сих пор отказывается говорить на эту тему. И не только говорить. В общем, мы не можем собраться у меня на квартире. Если только Джон узнает, что я...

— Поверь мне, Мэй, — перебил ее Энди, — я очень хорошо понимаю Джона. Я тоже сидел там, в перевернутом автомобиле. Вы прекрасно меня знаете: я не из тех, кто поет за упокой. И тем не менее там, в воде, была минута-другая, когда я всерьез подумывал о том, чтобы изменить всю свою жизнь. Как я должен был поступить, думал я, что мог сделать еще тогда, год назад, а то и в третьем классе школы, чтобы сейчас выходить из видеомагазина с кассетой «Поймать вора» под мышкой, а не сидеть на дне озера. То, что произошло со мной и Джоном, может полностью перевернуть представления человека о жизни.

— Понимаю, — ответила Мэй. — Я знаю, что вам с Джоном пришлось пройти через тяжкие испытания. Но ведь тому уже две недели, Энди. И ты сумел преодолеть себя.

— Не совсем, — возразил Энди. — Честно говоря, я до сих пор вспоминаю о фонаре всякий раз, когда открываю дверь ванной. И тем не менее в конце концов я вхожу туда и умываюсь, так что, вероятно, начинаю излечиваться.

— Что до умывания, то у Джона с этим все в порядке, — сказала Мэй. — Но он не желает говорить ни о водохранилище, ни о деньгах, ни о намерении Тома взорвать плотину.

— Мне кажется, — опасливо заметил Энди, — мне кажется, что Джон тоже пытается справиться со стрессом, возникшим у него из-за этого дела.

— Когда Том съезжал, я вырвала у него обещание сообщить мне, как с ним связаться в том случае, если у Джона возникнут новые идеи, — сказала Мэй. — Том собирался в Иллинойс за очередной своей заначкой с деньгами и пообещал позвонить мне, как только вернется в Нью-Йорк. Он приезжает завтра. Если завтра я все еще не смогу ничего сказать, он в два счета найдет себе других помощников.