Утомленная балом - [16]

Марфа совсем смутилась, мечась между желанием заработать и опасением попасть в дурную историю. Она ясно ощущала опасность, исходившую от бывшей хозяйки. Но мысль о том, что они с Ваней смогут, наконец, жить, не перебиваясь с хлеба на воду, решила ее сомнения.

— Хорошо, хозяйка, я согласна.

— Собирайся, поедешь со мной. Я покажу тебе дом. Повезло тебе, Марфа, ох, повезло.

* * *

Любаша в доме Вересовых считалась не только горничной. Ей доверили присматривать за остальной челядью: наказали докладывать хозяину о делах, связанных с прислугой. Именно поэтому она пользовалась особенным расположением хозяйки.

Совсем еще юную Любашу взяла к себе в дом из загородного поместья Александра Александровна. Сперва в обязанности Любаши входило прислуживать Лизе, но когда Лиза вышла замуж, то не захотела расставаться с любимой горничной. Нелицкая отдала Любашу в дом Вересовых, ни секунды не пожалев об этом. С тех пор горничная пользовалась особенным доверием Николая Степановича, сумев завоевать и его расположение.

В тот день Любаша сильно озаботилась тем, что прачка, которая раньше прекрасно обстирывала семью, включая прислугу: няню, кухарку и саму горничную, стала относиться к работе «спустя рукава». То пятно на выстиранную простынь поставит, то забудет отбелить рубашки хозяина. Любаша ломала голову над тем, что же делать с отбившейся от рук прачкой: приближались важные праздники, а это означало, что белье в доме необходимо привести в порядок.

На счастье в дверь постучалась Марфа. После разговора по душам Любаша прониклась состраданием к этой тихой, аккуратной женщине, оказавшейся к тому же работящей, ответственной и, что немаловажно, бездетной. С соизволения господ Марфа переехала в комнату, расположенную в подвале. Когда хозяин услышал, что муж Марфы работает на строительстве, то это решило судьбу и плотника Ивана.

Глава 8

— Елизавета Павловна, гости! — Любаша застала хозяйку за штопаньем халата мужа.

Лиза отложила работу и поднялась.

Кто?

— Молодой господин. Назвались Дмитрием Петровичем. Спрашивают хозяина.

— Но мужа нет дома.

— Велите не принимать?

— Нет, это неудобно… Зови.

Митя вошел в комнату и огляделся. Взгляд скользнул по женскому силуэту, на мгновение застыл на отложенном Лизой халате, после переместился на картину, изображающую Николая Степановича.

— Дмитрий Петрович, чем обязаны?

Митя шагнул к Лизе и приник к ее руке. Выражение лица его сделалось любезным.

— Оказывается, муж ваш — известный архитектор?

— Я этого не скрывала, — осеклась Лиза.

— Как думаете, могут его увлечь старинные чертежи? — продолжал допытываться визитер.

— Вероятно, — Лиза недоумевала.

— Третьего дня случилось приобрести любопытные бумаги… Был в книжной лавке, увлекся, и букинист, к слову, редкостный шельмец, всучил мне их вместе с другой книгой. Позже я понял, что поторопился с покупкой, но вспомнил о вас.

— Вспомнили про Николая Степановича? Тогда вам стоит его дождаться, если никуда не спешите.

— Если позволите, я подожду.

Лиза предложила Панину сесть, но тот принялся расхаживать по комнате, разглядывая обстановку. Удовлетворив любопытство, он подошел к картине и замер.

Лиза вернулась к работе. Впрочем, пальцы ее отчего-то втыкали иголку неровно, дрожали и под конец полностью отказались подчиняться хозяйке. Чувствуя, что дрожь не унять, Лиза бросила занятие и сложила руки на коленях. Она начала исподтишка наблюдать за Митей, который все это время стоял к ней спиной.

То, что видела Лиза, вгоняло ее в краску: прекрасное телосложение, высокий рост и плечи…

Жаркая волна притекала к щекам, заставляла пылать уши. Грудь вздымалась все чаще, а лоб покрылся испариной.

Казалось, Митя всецело поглощен увиденным. Портрет, который изображал Вересова на фоне Исаакия, был и вправду хорош. Лиза его любила и часто сама разглядывала детали. Но Митя вскоре охладел к портрету и начал поглядывать в сторону безмолвствующей женщины.

Французская речь вывела Лизу из оцепенения — Митя обращался к ней тихо, искусно подбирая слова:

— Никто раньше не намекал на ваше сходство с лесной нимфой?

Лиза робела, не смея поднять глаз. Заручившись молчанием, Панин продолжал:

— Вы очень красивы, Лиза. Нежны и белокуры, как нимфа с картин Ботичелли. В свете мало найдется красавиц, подобных вам.

Помолчав, он добавил уже по-русски и с большим чувством:

— Художественный изгиб вашей шеи, сударыня, способен навеять множество романтических идей. И не только человеку с творческим складом ума. Эта чудесная линия, протянувшаяся от юного подбородка и до… — здесь Панин осекся, не находя слов, — эта линия, нарисованная Создателем, заставляет увериться в его гениальности.

Лиза бросила прямой взгляд на Панина, но не удержала его, осознав, что щеки пылают все больше. Дмитрий отступил в глубину комнаты, подошел к Лизе сзади и чуть наклонился вперед. Лиза замерла, чувствуя, как сердце готово вырваться.

— Ради всего святого, не смущайте меня… — трепетала она, чувствуя его дыхание у себя на шее.

Но Панин, казалось, не слышал ничего. Он касался ее волос и порывисто шептал:

— Когда я смотрю на вас сзади, сударыня, поражаюсь округлости плеч, чувственности этих локонов на затылке.