Утофант - [5]

Когда они осторожно подняли его в самолет и застегнули ремень, он спросил Уну, не полетит ли и она с ним. Дома, там, в метрополии, они чудесно заживут вместе.

— Ах, — сказала Уна, — тамошняя жизнь для меня чересчур уж проста.

— Но мы не станем упрощать себе жизнь и прятаться от трудностей, я не намерен жить просто, совсем наоборот…

— Если б ты мог чувствовать себя здесь мало-мальски прилично, я была бы рада. — Уна хотела его поцеловать, но промахнулась и не нашла губ, нет, не оттого, что он отстранился, а как раз потому, что он потянулся ей навстречу.

КАТАСТРОФА МЕСЯЦА. ЭФФЕКТ «ДОМИНО»

На автоматическом централизационном посту железнодорожной станции Греннхаузе попадание личинки бабочки-капустницы в просвет между двумя контактными элементами в системе управления стрелками и сигналами привело к тому, что следовавший по расписанию стандартный состав N_456 оказался на одном пути с также следовавшим по расписанию стандартным составом N_123. Силой лобового удара при столкновении мчавшихся со скоростью 256 километров в час поездов куски раскаленного металла швырнуло в пролетавший на стометровой высоте транспортный вертолет, груженный стальными конструкциями, которые рухнули при этом на городской энергетический комплекс. Последовавший взрыв котельного сектора повалил расположенные в прилегающей зоне небоскребы, опрокинув их все в одном направлении. Вызванное взрывом и падением гигантских строительных сооружений сотрясение атмосферы повело к соединению различных и формированию урагана силы, что территории в окрестностях Греннхаузе подверглись полному опустошению. Число погибших…

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ. В ГОСТЯХ У ПАРСИМОНЦЕВ

По приглашению своих коллег известный экономист Лео К.Мот побывал на Парсимонии. Необычный хозяйственный уклад этого космического сообщества породил на Земле множество сенсационных кривотолков, буквально заполонивших все органы массовой информации.

Моту разрешили участвовать в жизни парсимонского общества, хотя не выдали ему при этом ни удостоверения личности, ни вида на жительство, ни какого-либо иного документа. Точнее, Моту просто ничего не запретили, а это, по парсимонским правилам, автоматически означает разрешение. Таким образом парсимонцы экономят немало бумаги. Они вообще не могут понять, зачем нужно письменно фиксировать разрешения.

Когда Мот попросил документы, чтобы, как он выразился, «избежать недоразумений на случай нарушения каких-либо запретов», ему ответили, что при необходимости он получит соответствующие разъяснения, впрочем, к иностранцам тут относятся снисходительно, и деликатный намек своевременно поможет избежать нечаянных оплошностей.

На Парсимонии запрещено лишь то, что противоречит здравому смыслу. Ни один парсимонец сам не позволит себе неразумного поступка, а потому необходимость в запретах практически отпадает.

Мот характеризует парсимонцев так: если им, к примеру, нужно пересечь площадь, то они мгновенно прикидывают в уме, как сделать это наикратчайшим путем. Они мысленно выстраивают несколько маршрутов и выбирают самый быстрый, самый короткий, самый экономичный по затратам энергии. Таким образом им удается за малое время преодолевать столь значительные расстояния, причем пешком, что Моту казалось это почти невероятным.

Основу жизненного уклада на Парсимонии, как постепенно уяснил себе Мот, составляет инстинкт бережливости. На вопросы Мота о том, какие исторические условия содействовали возникновению этого инстинкта, допустим войны или затяжные периоды голода, ему ответили, что у парсимонцев инстинкт бережливости врожденный. О голоде или каких-либо военных кампаниях никто не помнил. Возможно, в глубокой древности что-то подобное происходило, но сегодня это совершенно немыслимо, особенно войны, которые, по мнению парсимонцев, являли собою верх расточительности и бесхозяйственности, а потому считались полнейшим абсурдом. Ни один парсимонец и пальцем бы не пошевелил ради подобных нелепиц.

Мот не мог получить ответа на вопрос, какие цели преследовала бережливость парсимонцев, если они не помышляли о войне и не вели гонку вооружений, соперничая с другими космическими сообществами. Может, они задумали какое-то колоссальное строительство? Или хотят накопительством обеспечить себе высокий жизненный уровень в будущем? Сначала поскряжничать, а потом шикануть на всю катушку? Не создают ли они общество изобилия для своих потомков?

Мот заметил подозрительность, с которой парсимонцы относятся ко всему, что весит более пятисот граммов. Письма, которые они опускают в узенькие почтовые колонки, легки, словно перышко, то есть весят четыре-пять граммов, поскольку конверты считаются ненужными, а для письма парсимонцам требуется не более одного листка бумаги, заполняемого ясным, убористым почерком. Обычно это открытки, в которых сообщается только самое необходимое.

На замечание Мота, что при такой системе невозможно сохранить тайну переписки, ему возразили, что до сих пор не известно случая, чтобы парсимонец пошел на такой бессмысленный расход энергии, как прикосновение к чужому письму, не говоря уж об его прочтении. Если же письмо заинтересует тех, кто любопытствует по обязанности, например должностные лица из секретных служб, то они прочтут его, будь письмо хоть в трех конвертах за тремя печатями.