Утешители - [10]

– Ко мне приходят слова, но вы, понятно, об этом мало что знаете. Тут нужен опыт духовной жизни.

– Откуда вы знаете, что слова исходят от Богородицы? – упорно добивалась ответа Каролина. Миссис Хогг вздернула верхнюю губу в непристойной улыбке. Каролина подумала: «Ей хотелось бы исступленно убивать меня в какой-нибудь долгой ритуальной оргии; она видит, что я худая, костлявая, острая на язык и люблю задавать вопросы; она видит, что я отъявленная правдолюбка; она видит, что я красива и хорошо одеваюсь. Возможно, она улавливает мою слабость, мое отвращение к человеческой плоти, когда тело берет верх над разумом».

– Я знаю, что это были слова Девы Марии, потому как они потом подтвердились, – продолжала миссис Хогг. – Я приехала в Святую Филомену и встретила леди Мандерс, она как раз была здесь в это время. Я объяснила ей мое положение, и она сказала: «А ведь здесь для вас и впрямь найдется работа, если захотите попробовать. Мы собираемся распроститься с администратором по обслуживанию, ей не хватает сил справляться с работой. Работа тяжелая, но Пресвятая Дева вам поможет». Меня взяли с испытательным сроком на месяц. Это было осенью, и уж как мне работа нравится – сказать не могу.

– Это было чудо, – заметила Каролина.

– Чудо, и самое настоящее. Что я приехала в то самое время, когда леди Мандерс захотела обновить персонал. На самом-то деле я приехала только затем, чтоб подумать над своим положением. Но могу вам сказать, что рассиживаться и думать у меня почти не бывает времени. Много работы. А я на первое место всегда ставлю свой долг. И работа мне не в тягость – помогает Дева Мария. Когда кухонная прислуга начинает ворчать, я им говорю: «За вас поработает Дева Мария». И она работает.

– В таком случае им и не нужно работать, – произнесла Каролина.

– Послушайте меня, Каролина, – сказала миссис Хогг. – Вам нужно поговорить со священником. Вы не понимаете толком католической веры. Вам нужно поговорить с отцом Ингридом.

– Тут вы ошибаетесь, – возразила Каролина. – Я как-то слышала его проповедь. Мне хватило и одного раза. А теперь мне пора.

Колокол созывал на Благодарение.

– К часовне в другую сторону, – крикнула вслед Каролине миссис Хогг, но та не ответила и поспешила прочь по коридорам с зелеными стенами.

Она пришла к себе в комнату и принялась методично и не спеша упаковывать вещи. Святая Филомена – чистый убыток, говорила себе Каролина. «Тем, кто многого требует от жизни, непременно приходится отметать какую-то часть жизненного опыта, как только они обнаруживают ее бесплодность».

Чемодан она уложила на «отлично».

«Я прекрасно укладываю чемоданы», – сказала она себе, мысленно составив эту фразу, чтобы закрыть доступ другим словам, другим мыслям, что так и лезли в голову. Три дня в Святой Филомене прямо-таки взывали об описании, но она не давала себе воли, забивала мысли бормотанием: «Туфли туда. Книги сюда. Футляр с гребенками в тот угол. Блузки кладем на постель. Рукава складываем. Вот так. Еще раз складываем. Это туда, это сюда. Грелка. Ничто не стучит. Распятие обернуто в вату. Памфлет Общества католической истины для чтения в поезде. Я делаю то, что делаю».

Таким путем она полчаса удерживала Святую Филомену под контролем. Этот способ она около года тому назад разработала в читальном зале библиотеки Британского музея, когда ее разум напоминал ночь Гая Фокса[3]: мысли петардами разлетались во все стороны, а в центре черные фигурки ряженых скакали вокруг пылающей груды хлама.

Каролина вошла в купе и села, забросив чемодан на полку. Он лег косо, выступая углом. Каролина встала и задвинула его на место. В купе она была одна. Немного посидев, она снова поднялась и расположила чемодан строго посередине полки, сверяясь с зеркалом, так чтобы с каждого края было одинаковое расстояние. Затем уселась в углу лицом к полке. Она застыла в неподвижности, отключив мысли. Время от времени какой-то частью ее сознания овладевала жестокая ясность, заставляя увидеть ярость, бушевавшую в другой части сознания. Это причиняло ей боль. «Насмешница побеждает», – заметила она про себя.

– Очень странно, очень странно, – сказала она. Проходившая в эту минуту по коридору женщина заметила, как она разговаривает сама с собой. «Господи Всемогущий, мое состояние становится заметным», – подумала Каролина.

Шок от того, что за ней наблюдают, принес некоторое облегчение. Боль в голове утихала, и Каролина принялась размышлять. «Есть ли у меня оправдания? Есть, черт возьми, и немалые». Тщательно и целенаправленно она начала вспоминать Святую Филомену.

На второй вечер она присоединилась к другим постояльцам в комнате отдыха и подумала: «Не забыть бы, здесь их нужно именовать паломниками». Она уже один раз попала впросак, назвав их постояльцами.

Так или иначе, их было восемь, не считая Каролины. Она сидела как вкопанная в поезде, который вез ее в Лондон, и по одному вызывала их перед своим мысленным взором.

В тот вечер она лишь урывками поглядывала на своих товарищей, но теперь, вспоминая о них, заглядывала им в глаза, рассматривала одежду, изучала даже кожу на лицах.