Утес Белой Совы (сказка для взрослых и детей) - [3]

Сам Фарг почти не выходил из Канавы, виновные доставлялись прямо сюда. Приводил их подлешик. И никто не осмеливался сопротивляться ему, зная, что он выполняет волю ведьмы и Лешего, и за ослушание вина падет на все племя.

Фарг проводил долгие месяцы в сырости и холоде, но никогда не мерз. Его согревала густая и длинная шерсть, которой он оброс еще в далекие годы молодости. Теперь она, теплая, местами жесткая, как щетина, поседела, но согревала не хуже, чем прежде. И только губы, щеки, уши и живот около пупка — были голыми и показывали всем, кто осмеливался взглянуть на Лешего, что Фарг — действительно синий, как и звали его в Лесу.

Полное его имя было: Фарг-Татаул I. И хотя он не носил высшего титула, как, например, Царица Ночи Бреха, но, однако, имя имел с приставкой «первый», как подобает только особам, царствующим в Лесу. Об этом всем было известно.

Подлешик — наоборот, и имени громкого не имел и, в отличие от хозяина, был безволосым. Только на голове, — с очень сморщенным, как сушеный гриб, личиком, — остались седые, цвета лишайника-ягеля, волосы. Уши у него были большие и оттопыренные. И что удивительно — правое ухо было вдвое больше левого и заслоняло более половины его маленькой головы. Неизвестно, было ли оно таким от рождения или разрослось из-за постоянного подслушивания — подлешик подслушивал только правым ухом.

Носил он какие-то засаленные черные брюки. Выменял их на корягу лет семьдесят назад у знакомого домового в лесной, покинутой людьми деревне.

Не только подбором жертв и подготовкой обвинений, но и самой расправой занимался подлешик. Увлеченно и с удовольствием. Несчастные зайцы и косули жалобно плакали, и это доставляло ему радость. Он никогда не улыбался, но его сморщенное старое личико, его узкий морщинистый лоб, прикрытый седой челкой, словно излучали в такие минуты восторженный свет победы, власти над беззащитным зайчонком или белочкой. Только ради этих мгновений расправы, безграничной власти над жизнью и смертью жертвы, он и выполнял большую и трудную работу Главного Вынюхивателя.

Синий Фарг очень ценил подлешика и уважал. Где еще найдешь такого аккуратного и трудолюбивого в своем злодействе помощника? Ведь единственной платой за его труд была расправа над жертвой. Больше платить было нечем. Но подлешик Фир и не ждал платы. То, чем ему платили, было для него дороже всего.

Старый Леший не получал наслаждения, как Фир, от расправы. Но давно уже привык к этому действу. Тот, кто очень долго руководит казнью или расправой, привыкает к этому, как к обычному, даже необходимому факту жизни. Если бы вдруг кто-то сказал Фаргу, что обвиняемый не виновен, и его надо выпустить из Казнительной Канавы, Леший бы просто не понял этого. Такого не бывало никогда. Если уж кого притянули сюда, тот отсюда не выйдет ни живым, ни мертвым.

Иногда в день казни к Канаве приходила и Бреха. Посмотреть на жертву, покуражиться. Именно приходила. Вот уже четыреста лет, как ведьма не могла летать. После той памятной битвы со Страшной Росомахой Харой. Тогда, в пылу борьбы Бреха не заметила тяжелого ранения, нанесенного когтями Росомахи, и даже улетела в горячке. Но на следующую ночь уже не только летать не могла, не сумела даже подняться.

Год она пролежала в корнях старой лиственницы, излечиваясь ее соками и духом. Потом окрепла, поправилась, но летать уже не смогла никогда. Правда, она прыгала, прыжки ее были длиной в тридцать, сорок, а то и пятьдесят шагов. Это был небольшой полет, но подняться над деревьями Бреха уже не умела. Увечье оказалось неизлечимым.

Ведьма редко навещала синего Фарга. Ей было приятно, как и подлешику, наблюдать за муками жертвы, но Бреха была очень занята. Ей всегда не хватало времени в ее упорной многовековой работе над поиском нового чудодейственного Зелья Власти. На это зелье она возлагала очень большие надежды. Найдя его, она не только станет летать, она обретет неимоверную силу над Лесом. И над синим Фаргом, с которым она, Царица Ночи, была, к сожалению, пока на равных. И над этими волками, и главное, над их седым вожаком Вергилом, над которым (только она это знала!) ведьма не имела никакой власти.

Все ночи напролет, иногда даже днем, закрывшись наглухо от дневного света, Бреха плавала в ядовитых парах в Черном Шалаше на Холме Тревог, куда не смела залетать ни одна птица, даже желтоглазая сова Неясыть, единственная из всех, к кому ведьма относилась терпимо.

Старый Леший не особенно радовался, когда его навещала Бреха. Он знал, чувствовал, видел, что ведьма очень недовольна тем, что он, синий Фарг, а не она, Царица Ночи, владеет Казнительной Канавой, и при помощи Канавы держит в страхе лесных жителей. И он знал, что она ищет: столетие за столетием пытается получить свое проклятое могучее зелье, которое выполнит все ее желания. Внезапно в Канаву плюхнулся подлешик. Почтительно склонив голову, он встал на корточки перед Фаргом.

— О великий! — прошепелявил подлешик, — есть важная и приятная новость!

— Ну?! — вопросительно булькнул синий Фарг.

— Это паршивое семейство барсуков нарушило Закон Леса!

— Доказательства?