Утерянные годы Иисуса - [32]

Великая печаль переполняет путешественника от контраста, существующего между богатством и пышностью окружающей природы и бедственным состоянием народа, облаченного в лохмотья.

Столица государства, Шринагар (Город Солнца), или, называя ее именем, которое она носит в честь страны, — Кашмир, расположена на берегах Джхелума, вдоль которых она простирается на юг на пять километров. Ее двухэтажные дома, где проживает 132 тысячи человек, построены из дерева и окаймляют оба берега Инда. Город не более двух километров в ширину, и все население живет на реке, чьи берега соединяются десятью мостами.

Протоптанные тропинки спускаются от домов к кромке воды, где целыми днями совершаются омовения, принимаются ванны и моется домашняя посуда, состоя shy;щая обычно из двух-трех медных кувшинов. Часть населения исповедует магометанство, две трети являются последователями брахманизма, и лишь нескольких буддистов можно встретить среди них.

Вскоре подошло время приготовиться к моему следующему рискованному походу в неизвестность. Я уложил запас консервированных продуктов, несколько мехов вина и другие вещи, необходимые для путешествия через такую малонаселенную страну как Тибет. Вещи были упакованы в коробки, я нанял десять носильщиков и проводника, купил для себя лошадь и назначил день отъезда на 27 октября.

Чтобы оживить свое путешествие, я взял с собой, благодаря доброте господина Пейшо — француза-земледельца с виноградников махараджи, великолепную собаку, которая прежде путешествовала по Памиру с моими друзьями Бонвало, Капюсом и Пепином — известными исследователями.

Выбрав маршрут, который сократил бы мою поездку на два дня, я на заре послал моих кули вперед на другую сторону озера, которое сам переплыл на лодке, присоединившись к ним позднее у подножья горной цепи, отделяющей долину Шринагара от Синда.

Никогда не забуду мучения, которые мы претерпели, взбираясь почти на четвереньках на вершину высотой в 3 000 футов. Кули задыхались, и я боялся в любую минуту увидеть одного из них скатывающимся с обрыва со своей ношей. Мое сердце щемило от зрелища, которое представлял собой мой бедный пес Памир, когда он, с высунутым языком, в конце концов издал тихий стон и измученный упал не землю. Я забыл о собственной крайней усталости, гладя и ободряя бедное животное, которое, будто понимая меня, с трудом поднималось на лапы лишь затем, чтобы через несколько шагов снова упасть.

Спустилась ночь, когда, достигнув вершины горы, мы жадно набросились на снег в надежде утолить жажду. После короткого привала мы начали спуск через очень густой сосновый лес, спеша добраться до деревни Хайена у подножия ущелья, прежде чем появятся хищные звери.

Ровная, сохраняемая в прекрасном состоянии дорога ведет из Шринагара в Хайену прямо на север мимо Гандербала, где, обогнув Синд и пройдя через исключительно плодородную местность, простирающуюся до Кангра, она круто поворачивает на восток. Шестью милями далее она подходит к деревне Хайена, куда я направил свой путь более коротким маршрутом через уже упомянутый перевал, что существенно сократило расстояние и время.

Мой первый шаг к неизвестному был отмечен случаем, заставившим нас пройти tan vais quart d'heure (букв. «плохая четверть часа» франц.; неприятный, хотя и краткий опыт. — Прим. изд.)

Ущелье Синда, длиной в шестьдесят миль, помимо прочего знаменито своими негостеприимными обитателями, среди которых есть пантеры, тигры, леопарды, черные медведи, волки и шакалы. Как будто для того, чтобы спутать наши планы, снег только что укрыл своим белым ковром высоты горной гряды, тем самым вынуждая этих грозных хищных обитателей спуститься немного ниже —искать укрытия в своих логовах.

Мы молча шли в темноте по узкой тропе, вьющейся между старыми пихтами и березами, лишь звук наших шагов нарушал ночную тишину. Внезапно, в непосред shy;ственной близости от нас, ужасный вой разорвал молчание леса. Наш маленький отряд резко остановился. «Пантера!» — прошептал мой слуга голосом, дрожащим от страха, другие кули застыли в неподвижности, будто прикованные к месту.

В этот момент я вспомнил, что во время подъема, почувствовав себя совсем изможденным, я доверил свой револьвер одному носильщику, а винчестер — другому. Теперь я почувствовал острое сожаление, что расстался с тем и другим, и тихо спросил, где же человек, которому я отдал ружье.

Вой становился все более яростным, пробуждая эхо в безмолвном лесу, когда внезапно мы услышали глухой стук, как при падении тела. Почти одновременно мы были напуганы шумом борьбы и предсмертным криком человека, смешавшимся с отвратительным завыванием какого-то голодного животного.

«Сахиб, возьми ружье!» — раздалось рядом со мной. Я лихорадочно схватил ружье, но толку от него было мало, так как в двух шагах нельзя было ничего увидеть. Новый крик, сопровождавшийся глухим рычанием, дал мне некоторое представление о месте схватки, и я на ощупь двинулся вперед, колеблясь между желанием. «убить пантеру» и спасти, если возможно, жизнь ее жертве, чей голос мы слышали, и страхом в свою очередь быть растерзанным.