Утерянная вера - [13]

Внезапно гул прекратился. Настала мёртвая тишина, которая прерывалась лишь свистом ветра и уханьем сов. Все взгляды Потерянных были направлены на нечто потрепанное, избитое, лохматое. Волосы «ангелочка» торчали в разные стороны, штаны стали шортами, лицо опухшее, глаза красные. Она сгорбившись, прихрамывала, идти ей помогали два близнеца. На груди у девушки в которой потеряшки узнали Ханну блестел серебряный кулон. Она была разбита.

— Хреново выглядишь.

Питер направив на Джеймс взгляд и улыбнулся своей фирменной, дьявольской улыбкой и склонив голову на бок встал с насиженного места и положил руки на бедра. Джеймс слабо подняла голову вверх, вздрогнула столкнувшись с взглядом изумрудных глаз. Она тут же выпрямилась, явно не желая, чтобы Питер видел её такой. Такой…такой слабой.

— Оставьте меня, — твёрдо, но хрипло произнесла она.

Теодор тут же отпустил неприятную ему дамочку, которая двенадцать часов беспощадно действовала ему на нервы, а Макс недоверчиво покосившись на шатенку не торопился её отпускать. Джеймс дернула рукой, пошатнулась, но вновь обретя равновесие и освободясь от опеки младшего близнеца твёрдыми шагами шла прямиком к лидеру Потерянных.

— Я выиграла, — сократив расстояние насколько это возможно Ханна взяв в руки кулон подносит его прямо к лицу Пэна, — ты никого не убьешь.

— С какой это стати, детка? — лукаво улыбаясь, обнажая все свои тридцать два зуба произносит Питер.

Ханну это бесит. Он весь её раздражает. Он убийца. Он неправильный, ужасный. Но так ли сильно Джеймс отличается от Питера? Да, вовсе нет.

— Это были твои условия, Пэн, — процедила Ханна, выделив его фамилию, — к твоему сведенью не хорошо нарушать правила.

— В чем-то ты права, Джеймс, — в тон девушке произносит парень, отметив, что та никак не удивляется тому, что ему известна её фамилия, — но к твоему сведенью, тот кто жульничает некогда не выигрывает, поэтому… — его голос становится тише, он отталкивает её руку в другую сторону и сокращает расстояние между лицами, — я непобедим.

— Я выиграла, — упрямо повторила Ханна, — я нашла кулон.

— Я дал тебе ограниченное количество времени, — тут же парировал Питер, Ханна на его слова удивленно вскинула брови, — оно истекло, — голос Питера на этих словах отдался эхом в её голове, — ты проиграла.

— Нет… — она сделала шаг назад, наступила на ветку, — двенадцать часов не могли так скоро закончится.

Ветка сломалась, как и привычная жизнь.

Pov Ханна.

«Ты проиграла» — звонкий голос короля Неверлэнда, словно вирус поражает мой разум, убивая каждую клеточку мозга. Я была уверена в том, что он лжёт. Нет, нет, нет. Это бред. Это все…все глупый сон! Я не могу умереть, я не хочу умирать. Причём так глупо, от руки сказочного героя, ах, да. Простите. Злодея. Это все…чья-то злая шутка, которая с каждой минутой не нравится мне все сильнее. Кажется, что сейчас из-за угла выскочит Несси Блоссом или Гектор, мадам мэр. Они злорадно засмеются и отпустят меня домой. В ненавистную квартиру, к ненавистной бухающей по чёрному матери, к любимым братьям. Мне хочется в это верить. Но, когда я мотаю головой в желании взглядом наткнуться на рыжеволосую дьявольцу, наркоборона, испортившего мне жизнь или женщины, которую я лишила дорогого сердцу человека я вижу лишь целую армию аборигенов, беспризорников, много зелёного цвета и его…чудовище в теле подростка.

Кто бы знал, что моя жизнь перевернется наизнанку и станет похожа на Американские горки. Взлет, падение, опять взлет, опять падение. И сколько так будет продолжаться? Пока Питер не перережет мне глотку?

— Еще как могли, пташка.

На лице Питера играет озорная улыбка. Хватит…хватит улыбаться! Меня это жутко раздражает! Все в нем раздражает, бесит. Голос, манера, отвратительный характер. Ублюдок, биомусор, урод, Вечный мальчик, который сейчас же лишит меня жизни. Ну уж нет. Моего трупа ему не видать, как своих ушей.

— Нет! — я заорала так громко, что птицы сидевшие на ветвях вспорхнули, закаркали и улетели прочь, — я не умру…

— Последнее слово? — опять, эта чёртова ухмылка.

— Гори в аду! — с этими словами я будто лишившись разума набрасываюсь на него с кинжалом в руках.

Тем самым который дал мне Макс, с тем самым, который я только что вынула из высоких ботинок.

Пэн делает шаг назад, когда кинжал уже у его горла. Странно. Но почему Потерянные не идут на помощь своему предводителю? Их все-равно больше…здесь какой-то подвох.

— А в тебе есть огонь, — усмехается Пэн, — я люблю огонь.

— Извини, дорогой, — процедила скрепя зубы, — моя тема лед, — лезвие касается его кожи, по стали потекла тонкая струйка крови.

Он вообще нормальный? Кинжал вот-вот перережет ему глотку, а он продолжает сохранять на лице ухмылку? Да, что с ним не так?!

— Ты это не сделаешь, — усмехнулся он, — кишка у тебя для этого тонка.

Теперь пришла очередь ухмыляться мне.

— Думаешь я божий одуванчик? — хмыкнула я, — сделала однажды — сделаю дважды.

— Так ты у нас… — он замолчал, будто подбирая слово помягче, — кровожадная убийца? — но в итоге произнес это в своей манере, — а мы не такие уж и разные.

— Я была вынуждена сделать это, я не ты, не убиваю ради удовольствия, я… — я замолкла, возмущенно на него уставилась, — ты мне никто, я не буду перед тобой оправдываться! Сейчас же перережу глотку и прощай, Питер!