Утерянная Книга В. - [15]
– На что уставилась?
Лара вернулась после очередного бритья, ее подбородок красен. Она ложится на кровать рядом с Эсфирью.
– Мои отметки, – отвечает Эсфирь.
– Стерли? – Лара переворачивается на бок, лицом к Эсфири.
– Посмотри! – Эсфирь подталкивает колено Лары своим: «повернись».
Лара качает головой.
– Я так устала… Верю.
Лара закрывает глаза. Эсфирь рассматривает знакомый рисунок вен на ее веках, раздраженную кожу на подбородке и над верхней губой. Как-то раз, наедине с Моной, Эсфирь спросила, почему Лару не отправили домой. Чтобы задать этот вопрос, ей потребовалось все ее мужество, ведь без Лары Эсфирь осталась бы совсем одна. Мона равнодушно (будто у нее спросили, где ночной горшок) ответила, что это значило бы признать поражение. К тому же царский советник любит круглые числа.
Эсфирь кладет руку на подбородок подруги и слегка сжимает, как та научила, плавно, от основания ладони к кончикам пальцев. Лара затихает. Потом ее лицо становится довольным.
– Спасибо, – говорит она, не открывая глаз, и тоже касается Эсфири коленом. – Жаль, что твои отметки убрали. Сколько было?
– Шестьдесят три.
– Считая сегодня?
Эсфирь задумывается. Дни мелькают, сливаются… Она поэтому и вела счет.
– Не знаю.
Болтая и смеясь, входят девушки. Одна из них спрашивает другую о ее хромоте, та отвечает, что это из-за педикюра, но тут третья говорит: «Да ты ж пьяная», – и они смеются громче. Лара открывает глаза для того, чтобы закатить их, и Эсфирь тоже начинает хихикать. Они с Ларой переглядываются, пока остальные обмениваются насмешками. Вскоре разговор перетекает в пересуды о царице Вашти. Эта тема неисчерпаема, одно и то же пересказывают по многу раз, потому что никто толком не знает, что же произошло на самом деле. Каждая из рассказчиц доходит до кульминации, оглядывает остальных и улыбается.
Начинается спор:
– Неужто она еще жива?
– Нет.
– Да! На ней женили осла.
– Вот и нет! Ей отрубили голову.
– Нет же, ее забили камнями.
– А ты откуда знаешь?
– Брат сказал…
– Можно подумать, он у тебя при дворе. Ты же из Фарны.
– Точно вам говорю, ее заживо закопали!
– Представляете?
– Я слыхала, ее посадили на кол. Говорят, видели, как она там торчала…
– Тебя послушать – все торчат.
– Ха-ха-ха!
Девушки смеются. Каждая либо уже попробовала опиум, либо видела, как его принимают другие. Эсфирь и Лара – среди вторых. Подбородок Лары дрожит в ладони Эсфири, а глаза снова закатываются, и Эсфирь хихикает еще громче.
– А я другое слышала, – говорит одна из девушек. – От Матушки Моны.
– От Моны?! Да она ест – и то рот еле открывает. Как это ты ее разговорила?
– Ой, заткнись!
– И что же она сказала?
– Она не про казнь говорила, а про то, за что казнили.
– Ну?
Лара снова закрывает глаза. Ей нехорошо от бритья и от недостатка солнечного света. Она говорит, что чувствует себя старухой; иногда, как сейчас, Лара и внешне напоминает старуху. Губы пересохли до трещин. Наверное, завтра их намажут очередной мазью с вытяжкой из копыта неизвестного зверя. Эсфирь переводит взгляд за окно, на стену дворца и узкую полоску пурпурного неба.
– Я думала, из-за проказы, – продолжает одна из девушек.
– Это все россказни прокаженных.
– Я тоже слышала… Она переспала с царским советником! Ясное дело.
– Затащила евнуха к себе в царское ложе.
– И разболтала царские тайны!
– Мне мама говорила, что Вашти царя пыталась отравить.
– А потом тебя отправила занять ее место?
На мгновение все умолкают. Эсфирь смотрит, как к стене подлетает черная птица с желтыми крыльями, и тут же исчезает в сумраке.
– Так рассказать вам, что Мона говорила? Царь устроил пир семидневный и велел Вашти оставить пир для женщин и прийти показаться царю и его людям – в короне.
– Ну, и?
– Ты не понимаешь, что ли? В короне, и всё. Нагишом.
– Почему нагишом-то?
– Так Мона сказала. Мол, он велел царице явиться в короне, а она возьми да и откажись, и тогда…
– Ерунда. Могла бы сначала спросить, что он имеет в виду, когда говорит «в короне». Может, он ничего такого не требовал. Выдала желаемое за действительное.
– С чего бы она стала такое желать?
– Может, из ревности?
– А может, он так и сказал – прийти голой.
– Будь я на ее месте, я бы пошла.
– И я. Уж под страхом смерти – точно.
– Откуда ей было знать про смерть?
– Я бы все равно пошла.
– Не может же царица взять и пойти голой. Как шлюха! За это покарают.
– Ее и так покарали.
– Много ты понимаешь про цариц.
– Я слыхала, у нее был хвост.
– Хвост?
– Как у осла.
– Говорят, она не могла иметь детей.
– Это чистая правда, а не слухи.
– А может, и про царя правда, мол, он совсем не царских кровей? Сама-то Вашти была из благородных. А он служил у ее отца, знатного вельможи.
– Как бы до такого дошло, а?
– И откуда Мона знает эту историю про корону?
Начинают сплетничать о чем-то другом. Эсфирь снова толкает Лару коленом:
– Не спишь?
– Угу.
– Лучше?
– Угу.
Эсфирь убирает руку с лица Лары.
– А я думаю, она все понимала, – шепчет Эсфирь. – Знала, что он зовет ее голой и что будет, если откажется. А все равно отказалась. Освободилась. И мы освободимся.
Лара пожимает плечами:
– Ну, если мы так же «освободимся», как она…
– Нет же, глупенькая. Я не это хотела…
В книгу члена Российского союза писателей, военного пенсионера Валерия Старовойтова вошли три рассказа и одна повесть, и это не случайно. Слова русского адмирала С.О. Макарова «Помни войну» на мемориальной плите родного Тихоокеанского ВВМУ для томского автора, капитана второго ранга в отставке, не просто слова, а назидание потомкам, которые он оставляет на страницах этой книги. Повесть «Восставшие в аду» посвящена самому крупному восстанию против советской власти на территории Западно-Сибирского края (август-сентябрь 1931 года), на малой родине писателя, в Бакчарском районе Томской области.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Впервые на русском. Алекс Шульман – номинант на национальную премию Svenska Dagbladet 2020. Психологический роман об отношениях внутри семьи, заслуживший положительные рецензии от критиков и переведенный на несколько европейских языков. Бенжамин, Нильс и Пьер – три брата, у которых издавна нелады в отношениях. Однако им приходится собраться в загородном доме родителей, чтобы развеять прах умершей матери. Братья не посещали это место очень давно. Потому что никто из них не хотел бы повторить детские годы.
Мама любит быструю езду. Мама плохо знает английский. Мама покупает сливочное мороженое. Мама не любит вспоминать о прошлом. Мама красивая. Мама смелая. Мама одинокая. Мама перестала отвечать на звонки. Мама найдена мертвой в среду. Кто же ты, мама? Идеальный роман для поклонников Селесты Инг и Лианы Мориарти. Выбор книжного клуба Риз Уизерспун Reese’s Book Club.Звездный дебют Нэнси Чжуён Ким. Это захватывающая история о том, где семьи хоронят секреты и о том, что будет, если эти секреты раскопать. «Последнюю историю Мины Ли» можно сравнить с оскароносной картиной «Паразиты».
«Боевые псы не пляшут» – брутальная и местами очень веселая притча в лучших традициях фильмов Гая Ричи: о мире, где преданность – животный инстинкт. Бывший бойцовский пес Арап живет размеренной жизнью – охраняет хозяйский амбар и проводит свободные часы, попивая анисовые отходы местной винокурни. Однажды два приятеля Арапа – родезийский риджбек Тео и выставочный борзой аристократ Красавчик Борис – бесследно исчезают, и Арап, почуяв неладное, отправляется на их поиски. Он будет вынужден пробраться в то место, где когда-то снискал славу отменного убийцы и куда надеялся больше никогда не вернуться – в яму Живодерни.
В 1580-х годах в Англии, во время эпидемии чумы, молодой учитель латыни влюбляется в необыкновенную эксцентричную девушку… Так начинается новый роман Мэгги О’Фаррелл, ставший одним из самых ожидаемых релизов года. Это свежий и необычный взгляд на жизнь Уильяма Шекспира. Существовал ли писатель? Что его вдохновляло? «Великолепно написанная книга. Она перенесет вас в прошлое, прямо на улицы, пораженные чумой… но вам определенно понравитсья побывать там». — The Boston Globe «К творчеству Мэгги О’Фаррелл хочется возвращаться вновь и вновь». — The Time «Восхитительно, настоящее чудо». — Дэвид Митчелл, автор романа «Облачный атлас» «Исключительный исторический роман». — The New Yorker «Наполненный любовью и страстью… Роман о преображении жизни в искусство». — The New York Times Book Review.