Утекая в вечность - [52]

Проскурина приподнялась над постелью, выплюнула эти слова в лицо капитана и тут же дрогнула, когда мужчина схватил ее за волосы на макушке и крепко их сжал. У Проскуриной сердце подскочило в груди, но она не попыталась вырваться. Упрямо смотрела в ответ, держала натиск. Какое-то время Амир просто тяжело гневно дышал ей в самое лицо, вероятно обретая способность спокойно говорить или пытаясь обуздать бурю в груди, чтобы не пустить обидчице кровь. Это бы и, правда, дорого ему стоило.

— Я и не предполагал, что в этом мире есть существа подобные вам, — с трудом выдохнул он, наконец. — Именно существа. Вы не имеете права носить имя «женщина». Вы в принципе противоречите всему, что они собой представляют. Мне жаль, что государь так в вас ошибается и не видит, какая вы на самом деле.

— А вы, Амир, видите какая я? Наверное, вам держащему за волосы, превосходящему весом и силой в два раза, сейчас именно поэтому правда очевидней, чем государю, — шептала она, так как говорить громче не было ни нужды, ни силы. Он причинял боли, всего пара сантиметров разделила их лица.

Слова попали в цель, рука разжалась мгновенно.

— Вам позволили применять ко мне силу, капитан? Или вы такой отчаянный?

— Я вас не сдерживаю. Можете донести на меня, — отворачиваясь, сообщил Амир.

— Не меряйте меня по себе. Я не стану пользоваться своими преимуществами. Пусть это будет вам лишним напоминанием пропасти между нами.

— Вы усвоили мысль, которую мне поручено донести до вас?

— А если нет, вы расправитесь со мной, не чураясь никаких методов? — с иронией уточнила Калина.

— Никаких кровавых расправ. Мы нейтрализуем вас, опорочив в глазах вашей общественности. Средств существует не мало.

— Вы думаете, государь вам это позволит?

— Мы сделаем так, что он первый отвернется от вас. Так что будьте благоразумны. Его переменившееся мнение, быть может, вас и не огорчит, но вам не может быть все равно, что ополчится и ваш мир. Люди станут плевать на улицах в когда-то любимую ими Калину Проскурину. Лишат работы. Всего, что было ей дорого. Гарантирую.

— Что же такое вы для меня наметили?

— Не имею приказа раскрывать вам карты. Но прошу не сомневаться, что для решительного удара уже все готово. Мне нужен ваш ответ или я действую без промедлений.

— Пугаете меня котом в мешке? Думаете вы первый? Думаете, испугаюсь?

— Думаю, задумаетесь. Большего мне пока не надо. Ваше дело держать государя на расстоянии. Остальное выполним мы. Преемник не даст ему возможности приблизиться к вам. Мы сделаем для этого все. Ваше дело лишь не вмешиваться в наши планы. И естественно, придержать суть разговора, что был между нами.

— Естественно, — желчно добавила она, тут же иронично уточнив: — А как ваш преемник планирует удерживать за пределами моей спальни разгорячившегося мужчину получившего согласие?

— Вы говорите как куртизанка, — с отвращением поморщился Амир.

— Так ведь я и есть она, — саркастично возразила Проскурина. — Мне все равно с кем спать. Вы же с преемником как в воду глядите и читаете в сердцах как в открытой книге. Отвечайте, как?!

— Пусть вас это не беспокоит. Ваше дело не давать государю авансов. Вы плохо себя чувствуете, у вас женское недомогание.

— Какие вы изобретательные с преемником! Еще можно сказать, давай в другой раз, дорогой. У меня голова болит. И послушать, что он скажет. Даже мужчины небольшого ума знают, что это старая как мир отговорка. Ваш государь мужчина небольшого ума?.. А про женское недомогание это вообще смехотворно. Я почему-то думаю, даже не знаю почему, что от вида крови ваш государь не сомлеет. Исправьте если я не права, ваш государь боится крови? — издевалась она насмехаясь.

— Вот и придумайте что-то убедительное. Вы же у нас мастер водить кого-то за нос. А остальное доделаем мы. Мне нужен ваш окончательный ответ.

— Безусловно, я принимаю ваши условия. Свои за провал операции меня по голове не погладят, конечно. Но это ведь лучше чем всеобщее осуждение, да? — насмешничала она подыгрывая.

— Вот и хорошо, что вы с преемником все продумали. Мы можем возвращаться назад?

— Не раньше утра.

— Боитесь не удержать государя? Не напрасно переживаете. Он очень разгорячился. Редкий мужчина. Впервые радуюсь своему постыдному ремеслу продажной женщины. Могла ведь получить удовольствие. А теперь все псу под хвост. Но я думаю, вы его не удержите. Разве что если станете вдвоем с преемником держать за то самое место. Станете держать, Амир?

— У вас чувство юмора портовой девки.

— Определитесь. Портовая или куртизанка? Это знаете ли высшее мастерство у продажных — куртизанить. Тут нужно обладать незаурядным умом и редким обаянием.

— Скорее портовая.

— Пусть будет так. Странный вкус у вашего правителя, не находите? Он такой изысканный, а любит портовых девок.

— Вы меня не спровоцируете, Калина. У вас странная тяга будить в мужчине зверя. Нравится, когда к вам применяют насилие? Напрашиваетесь на грубость?

— Нет, просто проверяю, где вы сломитесь?

— Где-то в области вашей шеи.

— Укусите?

— Скорее задушу. Это вероятно будет приятно. Вдеть, как вы медленно задыхаетесь.

— Вы любите медленно задыхающихся женщин, Амир? Думала вы торопыга и скорострел.