Утаенные страницы советской истории. Книга 2 - [7]

Тогда я написал свое первое письмо Сталину с просьбой разобраться в деле моего отца, который, как я знаю, не мог быть врагом народа, будучи честным патриотом советской родины. Письмо на немецком языке я опустил в почтовый ящик в бюро пропусков на Кузнецком Мосту. Ответа так и не было.

До перевода в одиночную камеру СИЗО «Лефортово» отец содержался во внутренней тюрьме, связанной туннелем со зданием Наркомата внутренних дел на площади Дзержинского. Его несколько суток держали в узком вертикальном ящике, в котором невозможно было даже пошевелиться, лишали сна, морили голодом, не давали пить. Помогло то, что у него были туфли большого размера, ибо ноги распухли до крайнего предела. Избивали, угрожали расстрелом...

Когда отца перевели из внутренней тюрьмы НКВД в «Лефортово», условия его содержания в первое время не улучшились. В знак протеста против произвола и применения физических пыток при следствии отцу пришлось объявить голодовку и рапортом на имя начальника тюрьмы потребовать замены следователя. Отца убеждали оговорить себя. Обещали «всего десять лет лагерей» и в этом случае «не тронуть жену и сына». Мы, конечно, не знали, что с ним происходит. Весточек от него мы ни разу не получали. И писать он об этом не стал бы...

Много тяжелых испытаний, духовных и физических, перенес отец в тюрьме. Он был мужественным, бесстрашным человеком, и у него был сильный характер. Отец не сломался и не согнулся. Спина отца была изуродована следами побоев, но он не оговорил ни себя, ни других.

Как это делают все заключенные в мире, отец ходил взад-вперед по своей камере и мучительно думал о том, что могло послужить основанием для ареста, инкриминируемых ему преступлений.

Сегодня мы знаем больше. Надо было не так много, чтобы поддаться укоренившемуся в те годы пороку подозрительности и шпиономании. Основание? Только выбирай: левый уклон, правый уклон, троцкизм, слабость к деньгам, слишком большой интерес к женщинам, небезразличное отношение к мужчинам, связь с иностранной разведкой... Резидент, дела которого идут плохо, подозревается в саботаже; если же его агентура работает хорошо — бдительность, должно быть, он завербован, ведь противоестественно, что у него нет провалов.

Как позже мне стало известно, отец был отозван в Советский Союз в связи с предательством в 1937 году В. Кривицкого, бывшего офицера Разведупра Красной армии, нелегального резидента НКВД в Нидерландах, знавшего отца лично.

Я прочитал книгу-исповедь В. Кривицкого «I was Stalin's agent» («Я был агентом Сталина»), вышедшую на русском языке в 1998 году. В книге нет упоминания о работе отца, — судя по книге, он его не выдал. Однако он предал целый ряд известных ему разведчиков. Свои мемуары он писал в попытке самооправдания. Раскрытие перед читателем закулисной политической борьбы в Кремле, жестоких методов работы НКВД, драм, пережитых советской разведкой накануне Второй мировой войны, на наш взгляд, не дают основания оправдать автора написанной в США в 1939 году книги. Он предатель, перебежавший на Запад. 11 февраля 1941 года невозвращенец В. Кривицкий был найден горничной с разрывной пулей 38-го калибра, которая прошила череп и засела в стене его номера в вашингтонском отеле «Бельвю». Рядом с трупом лежал пистолет. Записки, оставленные Кривицким около постели в комнате № 532, позволили заключить в результате полицейского расследования, что его смерть была результатом самоубийства, совершенного в состоянии тяжелейшей депрессии.

Как теперь известно, агенты НКВД держали Кривиц-кого под наблюдением, но только до 11 февраля 1939 года. Как видно из документов его дела, первые сведения о смерти этого перебежчика были получены в Москве через американские средства массовой информации, и это дает основание предполагать, хотя и не доказывает неопровержимо, что смерть предателя была самоубийством.

Причиной ареста отца, как ему позже объяснили, была совместная работа с арестованными сотрудниками ИНО ОГПУ Б. М. Гордоном, бывшим резидентом «легальной» резидентуры внешней разведки в Берлине, К. И. Силли — оперработником этой же резидентуры, которые были расстреляны в 1937 году и впоследствии реабилитированы посмертно. Причиной ареста отца было также то, что для закордонной работы в разведке рекомендации ему дали уже репрессированные к нашему возвращению в Москву Т. Д. Дерибас и И. Н. Смирнов.

Наша справка. Дерибас Т. Д. (1883-1938), член РСДРП с 1903 года, в 1917-м — один из руководителей борьбы за советскую власть в Оренбургской губернии. С1920года —вВЧК — ОГПУ — НКВД. Кандидат в члены ЦК партии с 1934 года. В сентябре 1937 года был обвинен в участии в правотроцкистском заговоре. Расстрелян.

Смирнов И.Н. (1881 -1936),член РСДРП с 1899 года, участник Гражданской войны. Нарком почты и телеграфа РСФСР (1923-1927). В 1933 году осужден на пять лет как участник троцкистской оппозиции. В августе 1936 года по делу об *антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре» приговорен к расстрелу.

В декабре 1938 года был назначен новый нарком внутренних дел СССР — Л. П. Берия. Появилось известное постановление ЦК ВКП(б) о перегибах — и надежда, что допущенные перегибы будут выправлены. Весной 1939 года я написал второе письмо Сталину с просьбой тщательно разобраться в деле моего отца — верного сына нашей родины. Письмо, как я помню, было коротким и в этот раз на русском языке. Я его тоже опустил в почтовый ящик в бюро пропусков НКВД на Кузнецком Мосту.