Устрица - [6]
К одиннадцати утра в день похорон, намного раньше намеченного времени, ее двухместный спортивный «Корветт» притормозил в Архангельском переулке, бывшем Телеграфном, у Храма Феодора Стратилата. Машка любила в это время года быть в Москве. Наверное, конец мая напоминал ей о начале самостоятельной, хотя в то время и не вполне еще самостоятельной, но вполне уже взрослой жизни. Ей нравилось, что московское лето, исходя из свидетельских показаний календаря, еще не началось, но вокруг, в самой сердцевине так любимого ею города, в его нелепейших и ни на какие другие непохожих, кривоватых со случайным загибом переулках уже бушевала зелень недобитых концом века гигантских лип и тополей со зрелыми и набравшими полный вес и цвет листьями, но не набухшими и не липкими еще почками…
Утренняя служба в храме заканчивалась, и народ, перекрестившись по последней, потянулся к выходу на Архангельский.
— Укороту на них нету весь ход людям загородили… — Голос справа прервал мечтательно-грустное Машкино настроение. Обращен голос был явно к хозяину спортивного «Корветта» — ярко-красного металлика, знаку новой ненавистной жизни.
Машка равнодушным движением повернула ключ зажигания и, сдавая пару метров назад, повернула голову в направлении Чистопрудного бульвара. Оттуда, завернув в переулок, вышел русоволосый худощавый мужчина лет под сорок, с дипломатом в руке и в легкой ветровке, и бодро зашагал в Машкину сторону. Он быстро приближался, и она могла теперь хорошо его рассмотреть. Слегка сутулый… русая борода… Но что-то неуловимо знакомое, очень хорошо знакомое когда-то, присутствовало во всем его облике. Машка вгляделась внимательнее — глаза! Все те же глаза чистого небесного розлива. Никакой возраст не мог скрыть такие глаза… Колька! Это был Колька, Коля Объедков, отец Николай…
Она протянула руку и приоткрыла дверь напротив себя. Поток майского ветра подхватил и распахнул красный дверной парус до отказа. Огромный букет белых роз в целлофановой упаковке, купленных ею утром у себя в Брюсовском, куда она переехала после смерти отца, лет пять назад, купив для мачехи квартиру с евроремонтом, соскользнул с пластикового пакета, в котором лежала дурацкая подушка, и упал прямо на асфальт, под ноги худощавому мужчине. Тот нагнулся, поднял букет с земли, не распрямляя спины, заглянул в машину и протянул его Маше:
— Это твое, Устрица? — глаза его смеялись…
Машка вышла из машины, обогнула ее сзади и подошла к мужчине:
— Коля… — Она обняла его и прижалась щекой к ветровке. — Отец Николай… Сколько же мы с вами… — Она вопросительно посмотрела на него: — С тобой… не виделись?
Отец Николай погладил Машку по голове и тихо произнес:
— Двадцать лет, Устрица, двадцать долгих лет…
— И видишь, как встретились… — Она продолжала стоять, прижавшись к нему. — На Дашиных похоронах…
— Никто, Маш, не вечен… — Отец Николай мягко отстранил ее от себя и взял дипломат в другую руку. — Мне нужно еще успеть переодеться, Машенька. Дашу отпевать буду. Наши попросили, ты ведь знаешь, как все ее любили. Она в этот приход ходила, Феодора Стратилата, ну а настоятель местный не стал возражать, чтобы я приехал. Только потом ты отвезешь меня? — Он взглянул на часы. Часы были прямоугольной формы, желтого металла, очень стильные, и Машка моментально это отметила: она отлично ориентировалась в эксклюзивной моде, тем более что похожие, если не такие же самые часы, были у Бьерна. — На Юго-Запад, по пути на Хованское, просто нам надо поговорить… Об очень важном…
— Конечно, Коля… — Она заглянула ему в глаза. — Скажи мне…
— Потом, Устрица… Я знаю, что ты тоже хочешь со мной поговорить. Все потом… — Он крепко сжал Машке плечо, повернулся и пошел к Храму…
Через десять минут подъехал автобус ритуальной службы с черной полосой по бокам. Заплаканная родня в черном вышла оттуда и стала дожидаться, пока выгрузят гроб. Оттуда же, из автобуса, вышли Лерка с Левой и еще несколько их одноклассников: Митька Раушенбах, Вадька Егиазарян, Ирка Берестова с мужем. Лерка обняла Машку и заплакала:
— Пятидесяти еще не было… — Она кивнула на Левку. — Моложе его… — Лева послушно стоял рядом, опустив голову.
«Как же она его свинтила… — подумала Машка, глядя на бывшего мужа, покорно ожидающего приказа подхватить гроб. — Ему бы сейчас революция какая-никакая подошла — враз бы очеловечился и сам бы, наконец, начал управлять собственным счастьем…»
— Здравствуй, Устрица… — Ребята подошли к Машке и по очереди поцеловались.
В это время выгрузили гроб и стали заносить его в храм. Даша лежала строгая, бледная и молодая, лишь нос немного заострился и открыл неизвестную раньше горбинку, делавшую школьную учительницу биологии похожей на аристократку, чья внезапная смерть раскрыла истинную тайну ее происхождения…
— Это Дарья Павловна, ваш новый классный руководитель и учитель биологии, — представил ее директор школы и строго посмотрел на шестой «Б» поверх очков…
За окном кабинета биологии стояло первое сентября 1972 года. Стояло в том месте, где Брюсовский упирался в Герцена…
— Даша, — шепнула Лерка и толкнула Машку локтем. Училке было лет двадцать пять, не больше. Она открыла журнал, улыбнулась и сказала, хорошо и просто:
Григорий Ряжский — известный российский писатель, сценарист и продюсер, лауреат высшей кинематографической премии «Ника» и академик…Его новый роман «Колония нескучного режима» — это классическая семейная сага, любимый жанр российских читателей.Полные неожиданных поворотов истории персонажей романа из удивительно разных по происхождению семей сплетаются волею крови и судьбы. Сколько испытаний и мучений, страсти и любви пришлось на долю героев, современников переломного XX века!Простые и сильные отношения родителей и детей, друзей, братьев и сестер, влюбленных и разлученных, гонимых и успешных подкупают искренностью и жизненной правдой.
Три девушки работают на московской «точке». Каждая из них умело «разводит клиента» и одновременно отчаянно цепляется за надежду на «нормальную» жизнь. Используя собственное тело в качестве разменной монеты, они пытаются переиграть судьбу и обменять «договорную честность» на чудо за новым веселым поворотом…Экстремальная и шокирующая повесть известного писателя, сценариста, продюсера Григория Ряжского написана на документальном материале. Очередное издание приурочено к выходу фильма «Точка» на широкий экран.
Трехпрудный переулок в центре Москвы, дом № 22 – именно здесь разворачивается поразительный по своему размаху и глубине спектакль под названием «Дом образцового содержания».Зэк-академик и спившийся скульптор, вор в законе и кинооператор, архитектор и бандит – непростые жители населяют этот старомосковский дом. Непростые судьбы уготованы им автором и временем. Меняются эпохи, меняются герои, меняется и все происходящее вокруг. Кому-то суждена трагическая кончина, кто-то через страдания и лишения придет к Богу…Семейная сага, древнегреческая трагедия, современный триллер – совместив несовместимое, Григорий Ряжский написал грандиозную картину эволюции мира, эволюции общества, эволюции личности…Роман был номинирован на премию «Букер – Открытая Россия».
Роман-триллер, роман-фельетон, роман на грани буффонады и площадной трагикомедии. Доведенный до отчаяния смертью молодой беременной жены герой-писатель решает усыновить чужого ребенка. Успешная жизнь преуспевающего автора бестселлеров дает трещину: оставшись один, он начинает переоценивать собственную жизнь, испытывать судьбу на прочность. Наркотики, случайные женщины, неприятности с законом… Григорий Ряжский с присущей ему иронией и гротеском рисует картину современного общества, в котором творческие люди все чаще воспринимаются как питомцы зоопарка и выставлены на всеобщее посмешище.
Свою новую книгу, «Музейный роман», по счёту уже пятнадцатую, Григорий Ряжский рассматривает как личный эксперимент, как опыт написания романа в необычном для себя, литературно-криминальном, жанре, определяемым самим автором как «культурный детектив». Здесь есть тайна, есть преступление, сыщик, вернее, сыщица, есть расследование, есть наказание. Но, конечно, это больше чем детектив.Известному московскому искусствоведу, специалисту по русскому авангарду, Льву Арсеньевичу Алабину поступает лестное предложение войти в комиссию по обмену знаменитого собрания рисунков мастеров европейской живописи, вывезенного в 1945 году из поверженной Германии, на коллекцию работ русских авангардистов, похищенную немцами во время войны из провинциальных музеев СССР.
Психологическая семейная сага Григория Ряжского «Четыре Любови» — чрезвычайно драматичное по накалу и захватывающее по сюжету повествование.В центре внимания — отношения между главным героем и четырьмя его женщинами, которых по воле судьбы или по воле случая всех звали Любовями: и мать Любовь Львовна, и первая жена Любаша, и вторая жена Люба, и приемная дочь Люба-маленькая…И с каждой из них у главного героя — своя связь, своя история, своя драма любви к Любови…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.