Успеть повернуть направо - [64]

– Я вспомнил последние свадьбы, на которых побывал. Три из них проходили с видом на Тихий океан, на частных виллах в Калифорнии, а последняя в Тбилиси, человек на шестьсот вроде. И ты уж мне поверь: та, что была в Грузии, получилась в разы веселее, чем в Америке. Меня там так затанцевали, что я чуть сам не женился.

– Жалеешь, что не срослось?

«Что это было, Марго? Ты уже ревновать начала? Женщина, скинься со скалы!»

– Ну, то есть не затанцевали? – Я пытаюсь отшутиться.

– Нет, конечно. Хотя потом начался обычный разговор «купи-продай», так что лучше женился бы… – Он осёкся. – Шутка.

– Ага, поняла, – говорю я, понимая, что он тоже облажался, и теперь мы вроде как наравне.

– Ладно, что у вас дальше? Нет прямого рейса до Бордо?

– Был, – улыбаюсь я – но сказали, что засекреченные виноделы выкупили все места.

– Тогда я объявляю им вендетту! – грозно объявляет он и тут же чуть тише добавляет: – Я хочу тебя.

– И я тебя, – шепчу я.

– Что? Не слышу!

Всё он слышит.

– Хочу тебя! – чуть громче повторяю я.

– Ой, прости, наверное, после самолёта немного оглох.

– Я хочу тебя! – ору я в трубку так сильно, что птицы вспорхнули с веток деревьев. – Хочу!

– Ой! Ой! – смеётся он. – Уверен, я бы и без телефона тебя услышал.

– Ну, ты!..

– Эй, прости, – примирительно шепчет он своим сексуальным голосом с лёгкой хрипотцой. – Я тоже тебя. Очень.

– Да? – Я вдруг решила взять его на слабо́. – А докажи. Где ты?

– В холле отеля.

– О’кей. Давай! Закричи то же, что и я. Или слабо?

– Рит, ну чего ты? – начинает тянуть Кирилл.

– Я? Да так, ничего. Просто, может, ты не один?

Девчонки уже отфоткались и стоят возле меня, грея уши, хотя делают вид, что просто курят.

– Марго, ну тут много людей и…

– И что? И тебе просто слабо, потому что твои занудные белые воротнички подумают, что ты ненормальный, и отменят очередную многомиллионную сделку. Да?

– Ты сошла с ума, – смеётся он.

– Подтверждаю, – улыбаюсь я, хотя немного разочарованно. – Но это не меняет дела.

– Я хочу тебя, Марго! – вдруг взрывается у меня в трубке его крик. – Хочу тебя и схожу с ума по тебе!

– Ебать меня… – Я оглушена во всех смыслах.

– Желательно долго и жёстко, – отвечает он.

– Не ожидала, если честно, что ты это сделаешь, – признаюсь я.

– Да, я чертовски смелый! – шутливо заявляет он и переходит на шёпот: – Кстати, только что мой отец подошёл, так что даже не знаю, как ему объяснить, но надеюсь, увижу тебя на семейном ужине.

– А что… – Я даже растерялась.

– Нет уж, – прерывает он меня, – я оставлю тебя с этими мыслями наедине. А ты постарайся не влипнуть в очередную историю. И да, мне не важно, захочешь ли ты на семейный ужин или мы сбежим от всех в какую-нибудь южноамериканскую страну. Главное, хочу увидеть тебя поскорее. И я очень скучаю по тебе. Понимаешь?

Я не успеваю ответить, он дает отбой, оставляя меня в полнейшем недоумении. Что, собственно говоря, только что было? Кажется, мне нужно выпить.

С этой идеей соглашаются девчонки, которые явно готовы потерпеть с расспросами и оставляют меня наедине с мыслями.

Мы проходим пункт охраны и одариваем мальчика, который нас пустил в замок, поцелуями в обе щёки, а также чаевыми в размере двадцати евро и удаляемся к стоянке такси.

Так и не определившись, куда мы точно хотим, просим водителя отвезти нас в центр города. А уж там выберем, где нам дозаправиться.

Доехав, расплатившись с водителем и выйдя из машины, мы оказываемся на ярко освещённой улице, которая полна ресторанами и барами. Единогласно решив, что не хотим торчать в одном из тех мест, где полчаса придётся ждать официанта и слышать от соседних столов, что «This bread is gorgeous»[30] от пожилых англичан, наш выбор падает на винный бар Binhoteca, который расположен в глуби узкой улочки и манит нас гостеприимной хостес и живым джазом, который доносится из заведения.

Зашли, заняли места вокруг перевёрнутой бочки, выполняющей роль стола, заказали сухого белого вина, закусок и начали травить истории из общего прошлого. Вспоминать старых знакомых, нашу поездку сюда много лет назад, как тяжело было с деньгами и как мы вчетвером ютились в тесном хостеле, как голые загорали на пляже и имели напряжённый разговор с португальской полицией о том, что, оказывается, не на каждом пляже тут можно загорать обнажёнными, хотя взгляды тех полицейских говорили об обратном.

Не знаю, из-за чего – алкоголя, Кирилла, Синтры, но уже не было никакого напряга между мной и Викой. Если быть откровенной, мне её уже много раз хотелось обнять и сказать, как же я по ней скучала. Обида на неё давным-давно прошла, и сотню раз за эти годы я порывалась ей позвонить, но так и не смогла пересилить свою гордость. И пока мы сидим за этой бочкой, распиваем вино, смеёмся, слушаем джаз португальских музыкантов, я с уверенностью в двести процентов чувствую, что она также хочет обнять меня, сказать что-то теплое, воссоединиться. Но ей страшно. Она боится, что я её оттолкну и вечер пойдёт насмарку.

Какое-то время мы ещё сидим, болтаем, заказываем закуски, много курим, делимся чувствами. Затем, совсем неожиданно, музыканты начинают играть Cranberries «It’s My Game», а девочка-португалка становится к микрофону и начинает петь. Абсолютно не сговариваясь и не перемигиваясь, мы срываемся с наших высоких стульев, идём в центр танцпола, как последние пэтэушницы ставим сумки на пол и начинаем танцевать, не обращая ни на кого внимания, а на припеве собираемся в кружок и прыгаем как ненормальные, подпевая.