Успехи Луны - [53]

Ловфул Гуд? Хотя, если они такие коллективисты, как про них говорится, то это и не удивительно. Впрочем, здесь не D&D, где законники не могли ни на йоту отклониться от выполнения взятых на себя обязательств. А посему пусть делает выбор.

— Выполнением своего договора с ворами вы убьете всех не-селки, кто находится в этом помещении. Аранеи, литари, светлые эльфы — все. Это, по-вашему, приемлемо? И если я виновна перед вами, то обязана ответить за свои действия именно ради них — не себя и не вас.

На некоторое время все стихло. Селки думал, а я ждала его ответа.

— Хорошо. Мы побудем тут, под землею, до суда. Но отпустить своих телохранителей я не смогу. Найдете кого-нибудь из светлых эльфов и литари, кому я смогу довериться?

— Не араней? — уточнила Бринастра. — Мой народ выполняет только приказы своего матриарха. Мои.

— Вы были в логове, когда уносили шубки. Тогда я этого не понял, а сейчас вижу свою ошибку. Так что вы тоже можете быть замешаны в случившемся. Из-за этого я не могу довериться вам. Простите.

— Я даю вам слово, что пока мой отряд сопровождал тюки со шкурками, с ними ничего не происходило. Клянусь в этом всем тем, что всегда связывало наши народы.

— Пусть она примет свою гуманоидную форму, — слабым голосом произнесла эльфийка.

Стушевалась, почему-то, Бринастра.

— Я поняла, — ответила она. — Согласна, вы не можете мне доверять.

— Чего еще я о вас не знаю? — уточнила я.

— Далеко не все из нас, кто принимает форму дроу ведут себя не как слуги паучихи. К сожалению. Таких немного, но они есть. В данной ситуации селки не могут считать меня абсолютно надежной.

— Для охраны — да, — продолжил Алнесавин. — Но вашим словам я готов поверить. К сожалению, это мало что дает. Моя дочь была убита лишь на следующий день после того, как шкурки забрали из тайника. Вы наверняка уже не следили за ними.

Я замерла. Расклад, известный мне, не складывался никак. А потом я поняла и то, что слегка царапнуло меня ранее в словах Алнесавина.

— По моим сведениям, шубка была уничтожена только вчера после полудня. И ее не сожгли, а порвали на части, — осторожно заметила я.

— Лжешь! Ты прекрасно все знаешь! — взвилась со своего ложа эльфийка-селки. Она подскочила ко мне вплотную, и прямо мне в лицо закричала. — Шубку нашей дочери сожгли! Просто бросили в огонь, где она и сгорела целиком! Знаешь, как пахнет горящая плоть? Знаешь, как кричит твоя заживо сгорающая дочь? Знаешь, что она чувствовала, умирая…

Селки поперхнулась, а ее взгляд внезапно стал осмысленным, и в нем проявился… Шок?

— У меня никогда не было детей, — сквозь зубы прошептала я, с трудом сдерживаясь. — Но я знаю другое. Как пахнет твоя собственная горящая плоть. Как ты хочешь закричать в огне, но не можешь, потому что жар опалил твое горло, и ты можешь только сдавленно хрипеть. И да, я отлично знаю, что чувствует тот, кто горит заживо.

Селки попятилась. А я уже не соображала ничего. Вообще. Следующие несколько минут выпали из памяти совершенно. В себя я пришла сидящей на ложе, и плачущей навзрыд. А еще недавно готовая разорвать меня эльфийка-селки обнимала меня, и тоже плакала.

Народ молчал.

Я усилием воли успокоила свои эмоции, оставив только одну — ярость. Интуиция подсказывала, что ни всадник на ящере, ни гоблины с шахты были тут абсолютно ни при чем. И гоблин, утверждавший, что шубок селки было три, или просто соврал, или ошибся, если одна из обычных тюленьих шкурок была настолько хорошего качества. Но тогда есть кто-то, кто совершил это злодейство. И теперь это был мой личный враг, который умрет очень нехорошей смертью.

— Алнесавин, — прошипела я, вставая на ноги. Говорить нормально, твердо просто не получалось, трясло. А по помещению разлилась ощущаемая аура ярости, которая просто оглушила всех присутствующих. Так же было у шахты, когда Трисстри совершенно естественно назвала меня матроной. Вот и сейчас все просто застыли, не понимая, что будет дальше. И, что самое интересное, рядом была та, чья аура ярости и ненависти подпитывала мою, сливалась с ней, как родная. Селки теперь верила мне. — Скажи мне как можно точнее, когда именно умерла твоя дочь?

— Три дня назад, — эльфа мое состояние не смутило, его голос был все так же тверд. — Ближе к вечеру.

— В этот момент, всадник на ящере уже сбыл все шкурки гоблинам в качестве одежды. А сам к тому моменту был мертв — погиб в бою с крысолюдами.

— Гоблины могли ее сжечь? — похоже, селки и сам не слишком-то на это рассчитывал.

— Эти выродки примитивны и неряшливы, но не идиоты. На шахте они рабы, и экономят каждый клочок. Пять тюленьих шкур худо-бедно просуществовали до вчерашнего вечера, когда одну из них порвали в клочки, которые потом тоже пустили в дело. Вы и сами эти три дня вряд ли себя хорошо чувствовали?

— Да, это так.

— А как себя чувствовала Руселанна до момента своей смерти? Так же, как и вы?

— Нет, она была бодрой, и всячески старалась помочь нашему недугу. А потом…

— Стоп! Не надо сейчас нервировать меня еще сильнее, чем уже есть. Никто, ни охранники, ни гоблины не говорили, что тюленьих шкур было шесть. И уж в этом вопросе я им верю. Буду уточнять, но пока верю. А сказанное тобой косвенно подтверждает то, что шубка Руселанны к гоблинам не попадала. Кто-нибудь, позовите Зес и Спирвайаса. Может быть, они нам что-то подскажут.