Успех, или Позитивный образ мышления - [15]

Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О структуре начальной и средней школы в СССР» (15 мая 1934) С.О.Ш. была унифицирована: стала 10-летней с разделением на начальную (4 года), неполную среднюю (7 лет) и среднюю (10 лет).

Брокгауз-Ефрон и Большая Советская Энциклопедия.

Объединенный словник.

Ответь на вопрос, что изменилось с 1934 года в школе? Правильно. Убрали пионерскую организацию. Даже начальная школа, бывшая в мое время трехлетней, недавно снова стала четырехлетней, прямо как завещала Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков). А теперь задумайся, как за без малого восемьдесят лет изменилась социальная реальность?

Что мы имеем в итоге? То, что по дополненным новыми фактами и знаниями учебным стандартам тридцатых годов и с подходом тридцатых годов школа выращивает людей в 2011 году. То есть людей с осознанием глубоких стариков. Учитывая средний возраст жизни в нашей стране (даже не будем говорить, что сознание, как правило, умирает раньше, разложенное алкоголем и матрицей), на выходе из школы мы видим умертвие. То есть зомби. Без блеска в глазах, без желания жить (а зачем зомби вообще жить?), с пониманием окружающей реальности на уровне «Ночи живых мертвецов».

В том смысле, что главная цель европеизированного кинематографического зомби — найти что пожрать, а лучше всего сожрать тех, кто еще не успел стать зомби. Не правда ли, похоже на поведение старшеклассников обычной средней школы? Конечно, проще ругать режиссеров, которые снимают острые фильмы про школу, чем признаться в том, что год за годом в конце мая в жизнь выпускается пара-тройка миллионов поблевы-вающих от счастья мертвецов.

Вернемся к лексике. Средняя общеобразовательная школа. Какие замечательные слова, прямо указывающие нам на задачи школы — всех усреднить и общеобразоватъ. А именно: полных придурков научить читать, считать и писать, обычным детям создать еще некоторую картину мира, не забыв главенствующую роль отдать партии, а талантливых детей усреднить до обычных, чтобы не высовывались.

Советского Союза нет уже двадцать лет, и я не хочу разбираться — хорошее это было государство или плохое. Малышом я с гордостью ползал по карте мира и осознавал, что живу в самом большом и могучем государстве. Сегодня не знаю, как сложилась бы моя жизнь в СССР, но в любом случае этого государства больше нет. И не я его развалил.

Но советская средняя общеобразовательная школа жива до сих пор. Успешно готовит роботов для жизни в несуществующем государстве. Представителей пролетариата, как и было завещано в 1917–1918 годах. Спросите у любого руководителя, как мотивировать пролетариев. Ответ один — без мощной звездюли они не работают. Вот и получили мы фантастически бесполезный рынок труда с миллионом бездарных чинуш, эффективностью рабочего 1:16 по отношению к японскому и толпами менеджерят в офисах, чья деятельность в промежутках между звездюлями сводится к вялому подрачиванию в интернете.

Кстати, когда был шанс этот рынок труда окультурить, государство прежде всего вкачало Стабфонд именно в чиновников, рабочих и менеджерят, их же оно и защитило от увольнений. Что ж, радует только забота: взрастил зомби — будь добр кормить его. Перефразируя Антуана де Сент-Экзюпери «Мы в ответственности за тех, кого оживили».

Естественно, было много светлого и хорошего в советской школе. И талантливые педагоги, и воспитательные функции, которые все же пытались оказывать комсомол и пионерия, особенно в оттепель шестидесятых годов. И Макаренко, и другие исследования. Однако, реформируя школу в девяностых годах, как всегда, использовали принцип, великолепно подмеченный Пелевиным:

«Каждый раз реформы начинаются с заявления, что рыба гниет с головы, затем реформаторы съедают здоровое тело, а гнилая голова плывёт себе дальше. Поэтому всё, что было гнилого при Иване Грозном, до сих пор живо, а всё, что было здорового пять лет назад, уже сожрано».

В. Пелевин. Священная книга оборотня

Так и тут. Все, что было гнилого в церковно-приходской школе — живо до сих пор, а все здравое, что было двадцать лет назад, давно уже сожрано.

Конечно, кому-то повёзло учиться в хороших школах или лицеях, но девяносто пять процентов учились в обычной советской средней общеобразовательной школе. Со всеми вытекающими последствиями, которые мы поэтапно разберем ниже.

Что касается меня, мне повезло, хотя множество стандартных проблем школьника преодолевать пришлось с боем. Но сопротивление среды позволяло личности выживать и даже сносно себя чувствовать. В 1989 году, в шесть лет и три месяца, я стал первоклассником специализированной школы с углубленным изучением французского языка. Возраст я указал не случайно, ибо, пожалуй, тот факт, что в десять-тринадцать лет я серьезно отставал в физическом развитии от одноклассников, многое определил в моей жизни.

Например, то, что вряд ли кто-нибудь из нашего класса, кроме меня, вообще зарабатывал спортом хоть какие-то деньги (да, в историческом фехтовании не ахти какие призовые, но тысячами рублей они измеряются). Или то, что приближаясь к тридцати годам, некоторые тогдашние вожаки класса тренируют бицепс только кружкой пива, я же спокойно жму от груди больше центнера и больше центнера же подтягиваю на перекладине (свой вес + утяжелители). Кстати, до восемнадцати лет вообще ни одного раза подтянуться не мог.