Условно пригоден к службе - [15]

2 октября 1984 года, четверг, незадолго до моего 31-го дня рождения, был моим первым рабочим днем в качестве сотрудника БНД. Мне нужно было явиться в региональное подразделение города Ганновера. Я припарковал машину за Оперным театром и двинулся пешком на Театерштрассе, недалеко от центральной площади Крёпке и Главного вокзала. Цель находилась в доме под номером 4/5, в котором, среди прочего, была еще контора по прокату машин. Я изучил таблички на доме. Сыскное бюро, страховая компания, маклер по недвижимости и – вот как раз это могло быть моим профессиональным гнездышком – странно звучащее название "Отдел документации главного управления статистики связи". Это загадочное предприятие занимало четвертый и пятый этажи.

Доброжелательная, немного полноватая дама встретила меня. Она была секретаршей отдела. Когда открылась дверь кабинета шефа, я встретился взглядом с ослепительно голубыми глазами седоватого пожилого господина, возраст которого я спонтанно оценил в 60-65 лет. Он был среднего роста и стоял, немного наклонившись ко мне. Мое первое впечатление было раздвоенным. Тело человека было как бы измученным и усталым, но мимика и жесты выдавали в нем живой и подвижный ум.

С некоторой ухмылкой он начал знакомиться. – Ну, скажите же, наконец, что вы у нас хотите делать? Я читал ваше дело. Офицер Бундесвера, лучшие характеристики, окончили военное училище с отличием, парашютист, специалист по рукопашному бою. И теперь вас направили сюда, в эту темницу…

Мужчина представился мне как Бенсберг. Он был дружески настроен, но вел себя так, как будто это все ни к чему его не обязывало. Беседа закончилась обычной фразой: – Если у вас возникнут проблемы… Это мы уже знали. То, что Бенсберг был таким открытым и непринужденным, вызвало у меня к нему симпатию. – Вы, конечно, хотели бы услышать, какая классная у нас здесь фирма. Но, увы, тут я ничем не смогу помочь. На самом деле, это настоящая дерьмовая лавочка. Но если вы хотите услышать что-то настоящее по теме разведки, то приходите ко мне. Я вам кое-что расскажу. Но только не путайте БНД и то, что вы тут увидите, с разведслужбой.

Шеф вызвал своего заместителя, некоего господина Димитроффа. – Ну, теперь вы познакомитесь с настоящим сотрудником БНД. Он только, можно сказать, слишком уж долго в ней служит. Бенсберг еще раз улыбнулся и провел ладонью перед лицом. – Еще кое-что. Рассказывайте ему как можно меньше. Это маленький профессионал. Тут в дверь постучали. Перед нами стоял высокий человек с широкой дружеской улыбкой. Он представился как уполномоченный по вопросам безопасности (Sicherheitsbeauftragter, сокращенно – SiBe) отдела 14 СС. Господин Димитрофф, похоже, волновался больше меня. Его щеки были ярко-красными. Верный признак повышенного давления.

Бенсберг закурил сигарилло. При этом я заметил, что еще одна такая же маленькая сигара уже дымилась в пепельнице на подоконнике, а третья – в пепельнице на его письменном столе. Как потом выяснилось, это была одна из странностей "Дядюшки Бена". И в этот же момент я заметил еще одну его особенность.

Во время беседы у него в руке вдруг оказался конец галстука Димитроффа. Пока Дядюшка Бен говорил и поучал, он все время постукивал Димитроффа пальцем по груди и незаметно понемногу тянул за галстук, так что узел затягивался. Эту сцену я наблюдал с ним не один раз. Иногда кому-то просто приходилось вырывать из руки Дядюшки Бена конец галстука, чтобы тот его случайно не задушил. Самой знаменитой жертвой Дядюшки Бена был, несомненно, во время одного из своих визитов в Ганновер тогдашний президент БНД Клаус Кинкель, в будущем министр иностранных дел ФРГ. А в этот момент Димитрофф стоял совершенно беспомощный, не в силах пошевельнуться, перед своим шефом, который его, по всей вероятности, умышленно третировал. Было видно, что Димитроффу это все крайне неприятно. Потому он поторопился попросить меня зайти к нему в кабинет.

Димитрофф сказал, что флаг федеральной службы и карта Германии его собственные. Его кабинет был образцом порядка. На подоконнике даже стояли цветы. – И вы еще не знаете, что мы тут делаем? – вдруг услышал я его голос, тихий для дополнительной таинственности. – Тогда пойдемте.

Мы прошли по длинному коридору. Справа и слева находились маленькие бюро. В заднем конце коридора была открыта тяжелая бронедверь защищенного помещения служебного архива. Этот участок дополнительно охранялся еще и сигнализацией. В середине коридора слева была дверь в кабинет Димитроффа, а напротив – дверь в так называемое паровое помещение. Внутри него стояло пять больших столов. В центре каждого из них была установлена форсунка на ножке. Внешне она была похожа на настольный микрофон. Ящиков у столов не было. Вместо них были большие баки с дистиллированной водой. Если включить такую аппаратуру, то из форсунки выходил горячий водяной пар. На отдельном столе лежали большие пачки связанных бечевкой писем.

– Ну, господин Даннау, – сказал Димитрофф с определенной гордостью в голосе, – здесь, стало быть, вскрывают почту. В этот момент в помещение вошел еще один сотрудник. В руке у него была пачка вскрытых писем. После короткой демонстрации он начал их гуммировать и проглаживать горячим утюгом, чтобы снова их запечатать. Это был работник группы по обработке писем из ГДР. Команда состояла из еще двух мужчин, двух женщин и меня. Затем присоединился еще один коллега. Кроме того, существовала еще и "польская" команда из трех человек.