Условия жизни - [75]

— У нас как всегда, все приготовления в последний момент, — бабушка распахнула двери в комнату.

— Говорила я, что елку по дороге надо купить, — пожурила Костика Вероника, при этом не поленившаяся взять стул, взобраться на него и снять с гардероба «неприветливого» Батиста.

— Ага, еще бы придумала пальму из Египта прихватить, — объезжая круглый карточный столик, Медведев старался не задеть крылом херувима, кресло, располагавшееся напротив камина. — У нас и так вещей — таксист еле согласился везти.

С интервалом в пятнадцать минут появились Летиция с Моник. Первая с долгожданной елкой, а вторая с коробкой шампанского.

— Сегодня напьемся! — и Моник обсыпала из пакетика с ног до головы Костика разноцветным конфетти.

После праздничного ужина началась раздача подарков.

Бабушка ощупывала ворс шелкового ковра, Летиция зачитывалась двухстраничной «родословной» магического кристалла, Моник обнималась и целовалась с херувимчиками, Вероника примеряла браслет и серьги, а Медведев любовался резьбой на прикладе охотничьего ружья, принадлежавшего когда-то второму мужу бабушки.

Шампанское, как и обещала Моник — лилось рекой.

Бабушка заснула прямо в кресле, Летиция возложив руки на кристалл, «ушла в астрал», а сестрички плясали под старые патефонные пластинки до упада.

Всю эту «компашку» в четвертом часу утра пришлось развозить по комнатам, нетвердо вышагивающему по паркету Костику.

Такая веселая и жизнерадостная вечером, с утра Вероника была своей полной противоположностью. На нее напала хандра.

— Я плохой человек, да и художница так себе, — она сидела в постели, обхватив руками колени.

— Сейчас мы выпьем немного шампусика, и мир снова станет цветным и благоухающим, — Медведев подул Веронике в ухо.

— Столько всякой гадости совершила. Потому бог и не хочет, чтобы у меня были дети. Дай мне отравы, я не хочу так жить! — повалившись на бок и закусив зубами, край подушки, Вероника зарыдала.

— Тихо, тихо, успокойся, ты хорошая, добрая, чуткая. Тебя вон сколько людей любит: бабушка, Летиция, Моник, я наконец. И всех нас ты хочешь огорчить. Мы еще с тобой правнуков нянчить будем, — Костик укачивал на руках всхлипывающую Веронику.

Подходила пора снова возвращаться в Египет, а Вероника все еще прибывал в депрессивном состоянии. Она отказывалась от еды, так что уговорить ее съесть хотя бы яблоко, или половник супа, составляло большого труда. Больше всего Медведев опасался, что Вероника в приступе помешательства сбросится с крыши дома (колющие и режущие предметы он убрал от нее сразу же).

Как мог Костик оттягивал момент расставания, но второго января Хусейн поставил его перед ультиматумом — либо Медведев завтра возвращается в «Оазис», либо может оставаться в Европе навсегда. Скрипя сердцем, Костик улетел в Египет.

Каждый день ему звонила Моник, подробно рассказывая о настроении и самочувствие сестры (сама Вероника к телефону не подходила, да и говорила она в те дни только «да» и «нет»).

К старому новому году, совпадавшему с Медведевским днем рождения, Вероника ожила. Она поздравила любимого человека с двойным праздником и пообещала скоро приехать на красное море.

Двадцатого числа Костик встречал Веронику в аэропорту. Она снова старалась выглядеть той Вероникой, кокой ее год назад знал Костик — много шутила, улыбалась. Только в глазах иногда проскальзывало отчуждение и безразличие.

Медведев решил не придавать этим нюансам большого значения — «Перелет, устала, к тому же эта болезнь. За неделю другую, солнце, море и песок вернут ей утраченный оптимизм».

Ко дню святого Валентина Хусейн решил организовать в отеле маленький карнавал.

— Музыкантов и фейерверки я уже заказал, но и мы сами должны, что-нибудь продемонстрировать.

— Я раньше в цирке работал, могу показывать фокусы, пантомимы, — поддержал инициативу босса Костик.

— А я, для всех гостей сделаю карнавальные маски, — и Вероника тут же на салфетке набросала эскиз.

Карнавальными масками Вероника не ограничилась, она решила раскрасить весь отель, вплоть до бассейна, на кафельных плитках которого появились дельфинчики и черепашки.

— В баре у меня изображено райское дерево, а под ним Адам и Ева, вкушающие запретный плод, — Вероника устроила, для недавно прибывшей Моник, экскурсию по «Оазису».

— Шикарно, ты, наверное, целые сутки на пролет работала, — Моник села в плетеное кресло под раскидистой пальмой.

— Нет, мне помогали старшие сыновья Хусейна, я только прочерчивала контуры картин, а всей раскраской занимались они, — Вероника села в соседнее кресло.

— Ни пойму, толи свет так падает, толи у тебя действительно изменились черты лица. — Моник достала из стакана с водой кубик льда и приложила его к правому виску. — Ты что, беременна?

— С чего ты взяла?!

— Значит это, правда! Костику уже сказала? — обрадованная Моник, стиснула руку сестры.

— Я сама еще до конца не уверенна, надо подождать неделю, — боясь сглазить удачу, Вероника десятый день ни как не могла решиться сделать тесть.

— К осени, я буду держать на руках племянника, или племянницу. Это надо непременно отметить! — Моник поманила пальцем бармена. — А, тебе же Вероника алкоголь нельзя, тогда я выпью за нас обеих. Веронике гранатовый сок, а мне двойной «Мартини», — сделала она заказ.