Ушкуйники - [95]

Даже проводник-прусс не сразу сообразил, в какую страшную западню привел своих господ. Но едва засвистели первые стрелы сембов, как он ящерицей юркнул в лесные заросли и быстро вскарабкался на дерево, где и укрывался теперь посреди густой листвы. Опытный следопыт знал, что на данный момент дерево – самое надежное убежище. Ведь если сембы и в этот раз не изменят своей тактике – прочешут потом весь лес, дабы не позволить уйти ни одному врагу, – то в случае бегства с поляны встречи с ними ему было бы не избежать…

Присмотревшись к действиям Адольфа фон Берга и отметив краем глаза, сколь ловко Свид расправился с первым же кнехтом, по обыкновению просто перерезав тому горло, Горислав крикнул ему:

– Свид, ты свою пращу не потерял?

– Всегда при мне! А что? – откликнулся тот, ни на секунду не прекращая размахивать клинком налево-направо.

– Черного рыцаря просто так не взять! Сможешь сбить его с коня с помощью пращи?

Свид в ответ свирепо оскалился (что одновременно означало и довольную улыбку, и молниеносную оценку ситуации, и благодарность Гориславу за блестящую идею) и молча кивнул.

Адольф фон Берг, оставшись без поддержки Бернхарда фон Шлезинга, отражавшего в данный момент атаки руса, продолжал тем не менее оставаться несокрушимой глыбой. Его черный курсер уже даже не ржал, а визжал, крутился на месте и вставал на дыбы, запугивая видом мощных копыт пеших пруссов, а сам всадник орудовал мечом, как заправский кузнец молотом. От его ударов надвое раскалывались не только щиты, но и головы атакующих, а град стрел, которыми сембы щедро осыпали госпитальера, отскакивали от брони, не причиняя ему самому ни малейшего вреда.

Голыш нашелся быстро, ибо камней на поляне имелось в достатке. Свид навскидку подобрал подходящий по весу, вложил его в петлю, и раскручиваемая им праща зашуршала у него над головой. Увы, первый блин вышел комом: удар получился очень сильным, но пришелся не туда, куда целил таваст, а в плечо. Адольф фон Берг пошатнулся в седле и грубо выругался. Закрытый шлем-бацинет помешал ему разглядеть дерзкого метателя, зато Свид попал в поле зрения его оруженосца, голова которого была защищена лишь салад-каской. Воинственно размахивая мечом, молодой дворянин бросился на таваста, но тот и не подумал ввязываться в безнадежный для него поединок. Просто зашумела-зажужжала очередная праща, раскрученная еще сильнее прежней, и на сей раз камень угодил противнику точно в грудь. Оруженосец взмахнул руками, откинулся назад и… рухнул на землю, где его тут же добил кто-то из пруссов.

А затем настал черед и Адольфа фон Берга, отвлеченного молодым статным сембом. Отбросив в сторону разрубленный пополам и ставший ненужным щит из ивовых веток, обтянутый толстой бычьей кожей, юноша вооружился окованной металлом боевой палицей, хотя и понимал, что она не более чем соломинка на фоне длинного и тяжелого меча рыцаря. Тевтонец злорадно оскалился под забралом и нанес парню удар такой силы, что палица буквально выпорхнула у того из рук. Клинок же, продолжив движение по инерции, раздробил сембу еще и ключицу. Юноша упал, потеряв сознание.

И в этот момент просвистел пущенный Свидом из пращи очередной камень, полет которого закончился гулким звуком «бум-м!». Голыш попал аккурат в бацинет госпитальера, и тот пару раз странно дернулся, потом непонимающе мотнул головой, точно бык на бойне, и, наконец, выронил меч из рук. Верный курсер меж тем поднялся в очередной раз на дыбы и тем самым «помог» хозяину вылететь из седла. Поверженный Адольф фон Берг грузно грохнулся на окровавленную траву. Однако порадоваться столь знатной победе ни Горислав, ни Свид не успели: на них тотчас налетели оставшиеся в живых кнехты, и сеча закрутилась с новой силой.

Тем временем Венцеслав продолжал истово сражаться с Бернхардом фон Шлезингом. В итоге под напором руса тевтонец начал пятиться и в конце концов уперся спиной в одно из нагромождений валунов. Здесь-то удача и изменила ему окончательно. Зацепившись рыцарским металлическим башмаком за некстати подвернувшийся под ногу камешек, он буквально на мгновение потерял равновесие, но этой заминки Венцеславу хватило для нанесения своего коронного – косого – удара. Разрубив кирасу Бернхарда фон Шлезинга напополам, он вдобавок и ранил его в бок.

Возможно, тевтонец продолжил бы сражаться даже с ранением, но по отношению к негодяю Венцеслав решил не придерживаться кодекса рыцарской чести. Поэтому, приблизившись к фон Шлезингу почти вплотную, нанес ему удар по голове кулаком в железной перчатке. Да столь крепко, что тот медленно осел на землю и обмяк, явно уже плохо соображая, что вокруг происходит. Если бы Венцеслав ударил в подшлемник, тот несколько смягчил бы удар. Но витязь метил и угодил именно в забрало, представлявшее собой слегка согнутую пластину с прорезями для глаз, вследствие чего металл прогнулся внутрь и ко всему прочему сломал рыцарю нос. Склонившись над ненавистным тевтонцем, Венцеслав сорвал с его головы шлем и вскинул вверх руку с ножом.

– Молись, пёсья морда, своему богу! – гнвно вскричал рус. – Ты недостоин жизни! С тобой, подлым предателем и трусом, разберутся теперь на небесах!