Ущелье Батырлар-Джол - [15]

— Постой, мы не спим? — услышал Борис хриплый от волнения голос Павла. — Ты знаешь, что это такое?

— Сад Черномора! Откуда же мне знать? — пробормотал Борис, медленно продвигаясь между удивительными растениями.

— Это же альпийская растительность… — говорил Навел, торопливо трогая дрожащими пальцами стебли, листья и цветы. — типичные высокогорные растения… астрагалы. камнеломки, анемоны, проломники… только увеличенные во много раз. У меня такое ощущение, что я смотрю на них через лупу. Я же все эти растения прекрасно знаю. И не могу понять, чем обусловлено скопление в одном месте такого количества гигантских форм.

— А я начинаю понимать, — сказал Борис, пораженный пришедшей ему в голову мыслью. — Может быть, именно в этом разгадка…

— В чем? — рассеянно спросил Павел, опускаясь на корточки перед исполинской розеткой красного растения, опушенного длинными блестящими волосками.

— Дело в том, что состав здешней почвы… — начал Борис, но не закончил фразы, удивленный внезапной переменой в лице Павла.

Голова его вытянулась на удлинившейся шее. Глаза побелели. Губы шевелились, не издавая ни звука.

— Что с тобой? — спросил Борис тревожно.

Павел вскочил и помчался гигантскими прыжками, возбужденный чем-то увиденным впереди. Борис бросился за ним. Павел остановился. Тяжело дыша, оглянулся на своего спутника. В глазах его светилось нескрываемое торжество.

— Вот он! — сказал Павел задыхающимся голосом.

Его пальцы, словно лаская, пробежали по упругим зеленым стеблям, увенчанным желтыми шапками. Цветы были удивительно похожи на головки одуванчика, рассматриваемые через увеличительное стекло. Стебли выходили из огромной розетки распластанных на земле вырезных листьев. Это было поразительно и невероятно — одуванчик, увеличенный до размеров гигантского лопуха! Но тем не менее удивительное растение было видимым и осязаемым фактом.

— Тараксакум гигантеум! — торжественно произнес Павел.

И сейчас же торопливо стал отстегивать лопатку, висящую у него на поясе.

Первым опомнился Борис.

— А Женя? — спросил он с испугом.

Они осторожно посмотрели друг другу в глаза.

ПАВЕЛ вытер рукавом пот с внезапно побледневшего лба. Глаза его остановились. Но он продолжал нетерпеливо отстегивать лопатку. Какая-то пуговица упорно не поддавалась, но рванул и освободил лопатку от чехла. Протянув ее Борису, твердо сказал:

— Я пойду, а ты копай, но осторожно, не повреди корень.

С этими словами он сбежал с крутого подъема, низко пригнувшись. Борис посмотрел вслед его коренастой фигуре, то появляющейся на высоких местах, то скрывающейся в лощинах, и принялся за работу.

Почва была чрезвычайно плотной. То и дело камни звенели под лопатой, затрудняя освобождение корня. Земля была разрыта на глубину полуметра, а корень, сильно ветвящийся, мощный, все еще сидел в почве. Борис выпрямился, чтобы немного передохнуть. Было невыносимо жарко. Он сбросил свой рюкзак. Отстегнул от пояса фляжку. Налил немного воды в стаканчик. Прислушался. Далеко-далеко раздался протяжный крик Павла:

— Женя-аа…

Скалы повторили несколько раз:

— Аа… аа… ааа… аа… аа…

И в это мгновение до слуха Бориса донесся громкий треск. Последовала короткая пауза. Затем раздался мягкий удар о почву. Борис оглянулся — и стаканчик вывалился у него из рук от неожиданности и испуга.

Не далее как в десяти метрах от него, среди удивительных растений, размерами которых он полчаса назад восхищался, в безмолвной неподвижности застыло гигантское чудовище. Прямо на Бориса было обращено огромное рыло с пастью шириной около полуметра, над которой на зеленой блестящей коже четко вырисовывались круглые ноздри, а над ними — выпуклые бессмысленные глаза с большими черными зрачками. Висящая над рылом складка мерно поднималась вверх и вниз в такт дыхательным движениям животного.

— Женя-аа… — опять едва слышно донеслось до слуха Бориса. И скалы ответили:

— Аа… аа… ааа…

Глаза животного смотрели на Бориса невидящим взглядом.

В них не было никакого проблеска, никакого намека на сознание.

«Низшая форма жизни» — привычно отметил мозг Бориса, и сейчас же мелькнувшая мысль растворилась в ощущении нестерпимой тяжести ожидания. Он не двигался. Перед его глазами едва заметно от слабого дуновения ветра качался желтый, неестественных размеров цветок. Протекло еще мгновение. Обострившийся слух Бориса уловил в воздухе сильное жужжание. Цветок закачался сильнее — на него опустилось огромное насекомое. В глазах Бориса мелькнули черные и желтые поперечные полосы, и в тот же миг, раньше чем он успел понять, что это такое, гигантская пасть раскрылась, на солнце блеснула желтовато-розовая лента, и, звонко хлопнув челюстями, пасть закрылась. Насекомое исчезло.

«Так ведь это же лягушка!»

Он продолжал стоять, устремив взгляд в бессмысленные глаза чудовища. Теперь Борису отчетливо были видны ярко-зеленые лапы с широкими перепонками между длинными пальцами, раздутые бока, спина с бледно-желтой продольной полосой посередине… Он хорошо знал, что только движущиеся предметы привлекают внимание земноводных, и сохранял полную неподвижность, хотя мышцы его уже начинали болеть от неестественной позы. Бориса удивляло вдруг нашедшее на него спокойствие, словно определение этого животного облегчало положение. Он вспоминал, чем питаются лягушки… В воспоминаниях не было ничего утешительного. Озерные лягушки — хищные животные. Обычная их пища насекомые. При случае они не брезгают и мышонком. Наблюдали, как крупная лягушка совершила удачное нападение на неосторожного воробья. «А сейчас еще более крупная лягушка совершит нападение на человека», подумал Борис с горьким юмором, чувствуя, что силы оставляют его.