Уругуру - [5]

Другую тысячу удалось спасти благодаря запрету на корпоративную оплату СМС-сообщений, посылаемых со служебных мобильников. Люди снисходительно улыбались, крутили пальцем у виска, проходя мимо приемной Смольского, но перестали отвечать «ok» на сообщения типа «Call asap :)))».

Наконец, все решили, что президент окончательно выжил из ума, когда членов правления заставили самих платить по сто двадцать долларов в месяц за парковку автомобилей во дворе здания! Это требование настолько взбаламутило общественность, что прошла незамеченой даже отмена новогодней корпоративной вечеринки-2009.

– Мне на эту вечеринку плевать! – горячился Земцов, вице-президент по маркетингу. – Ты читал книгу «Сто советов: как стать CEO»? Вот почитай. Первый совет – никогда не посещайте корпоративных вечеринок! А вот парковку отнимать – это натуральное свинство!

Мы оба стояли у огромного окна и смотрели, как директор нашего департамента стратегического развития паркует свой Cayenne.

– Я демотивирован! – продолжил бушевать Земцов, у которого в наличии был пока только Mercedes ML500. – У меня нет стимула работать на эту компанию, Алексей, если она не может мне предоставить даже парковочное место! Ну так я найду тех, кто его мне с удовольствием предоставит!

Действительно, мысли об увольнении посещали уже не только одного Земцова. Сразу несколько ведущих менеджеров объявили мне, что в случае невыплаты им бонусов за провальный 2008 год они, по общепринятому выражению, «выйдут на рынок». На практике это означало, что они отправят свои резюме в пять-шесть крупных хедхантинговых контор{ Хедхантинг – от англ. headhunting – охота за головами, то есть квалифицированными кадрами.} и будут встречаться с их директорами, набивая себе цену и оперируя семизначными цифрами годовых доходов.

Со своей стороны, я тоже стал чаще задумываться об уходе из «Омеги». Но вовсе не потому, что из моей зарплаты теперь ежемесячно вычитали эти несчастные сто двадцать долларов на парковку. Я устал. Устал от образа жизни, к которому за все эти восемь лет, если честно, так и не приспособился. Я ужасно устал от плохих новостей с фондовых рынков, от корпоративных войн, стафф-митингов и московских пробок. Мне казалось, что в тридцать лет жизнь подошла к трагическому завершению, а я так и не увидел мира, и самым большим моим подвигом навеки останется победа в конкурсе на лицензию «Шмелла» в Лаосе. И если сейчас, именно сейчас, мне не удастся вырваться из этого заколдованного круга корпоративного бытия, то мне суждено засохнуть и остаться здесь навеки. Устал.

– Устал? Ну, вот и хорошо, – сказал Смольский, набивая очередной e-mail и одновременно общаясь со мной в своем кабинете. – Сейчас проведешь быстренько проект против «Триремы», победишь на тендере в Марокко – и можешь на пару недель съездить в отпуск, отдохнуть. На острове Палау бывал?

– Две недели мне мало, – с кислым видом возразил я, пробегая глазами заголовки лежавшей на столе газеты Wall Street Journal, которую ежедневно по утрам скачивали из Интернета и распечатывали для Смольского на специальном принтере.

Он оторвался от экрана и с шумом открыл бутылку своего холодного чая.

– Мало? Алексей, ну ты же знаешь, какая у нас ситуация! Кредиторы давят нас со всех сторон. «Внутрэкономбанк» прикопался со своими закидонами, которые они называют государственными интересами. Это тебе не тучный 2007 год, Алексей! Я ломаю голову над сокращениями, редукцией зарплат, а ты смеешь мне говоришь, что устал!

– Что надо делать по «Шмеллу»? – спросил я, устремив на него самый ненавидящий взгляд, какой только мог изобразить.

– Очень просто. Простой, короткий проект. Бюджет они утвердили, завтра тебе выдадут первую часть. Разберись с госорганами, заблокируй негативные публикации в газетах и размести на их месте компромат на «Трирему». Разработай вместе с юристами стратегию судебных действий – и можешь отправляться в Марокко. И тогда в апреле мы подумаем о твоем бонусе. И не говори мне, пожалуйста, что ты устал.

Смольский выразительно посмотрел на меня, отпил из бутылки холодного чая и посмотрел на часы. Аудиенция закончена...

– Ну, вот видишь, две недели отпуска дает, прекрасно, – заявила в ответ на мой эмоциональный рассказ моя жена Юлия, механически перебирая наволочки в стенном шкафу, и добавила: – Эту на выброс.

Моя жена удивительно прагматичная женщина. С такой удобно жить, но мечтать совершенно невозможно: всякий раз наталкиваешься на бытовые препоны, мешающие осуществлению любой мечты. Вот и сейчас так: кризис в моей жизни она воспринимала с точки зрения двухнедельного отпуска.

– Юль, почему люди не летают? – спросил я, глядя с балкона на серый, занесенный мелким снегом московский парк.

Из глубин шкафа до меня доносились шелест и шепот:

– Раз, два, три, четыре... – Она вдруг начала считать в полный голос: – Пять, шесть, семь... Почему люди не летают, говоришь? Это что, фраза из Чехова? Или Горький?

– Островский, «Гроза», – ответил я. – «Почему люди не летают, как птицы?» Но я серьезно: насколько бы облегчилась наша жизнь, если бы мы могли перемещаться по воздуху!