Уровень опасности - [22]

Человек ждал его за маленьким столиком кафе. По случаю теплой погоды многие парижане сняли шарфы и заменили их темными очками. Дмитрий Сергеевич набрал телефонный номер и предложил поменять место встречи. «Хорошо», – ответил человек, потому что был к этому готов.

Все кафе внешне похожи одно на другое, но в одних сидит больше людей, а в других меньше, пусть они и расположены рядом, в самом центре города, с видом на Сену. Три шага от одного кафе до другого, приветствие по-французски, сразу располагающее к себе и отмеченное чуть более искренней улыбкой хозяина. Воду с газом, без газа? – а вот уже и собеседник в замшевом пиджаке и больших черных очках. Под этим непривычно ласковым апрельским солнышком хочется есть свежую рыбу, приготовленную на гриле, пить белое или розовое вино и обязательно кого-нибудь любить. Но Дмитрий Сергеевич и его собеседник были слишком заняты и слишком озабочены. Очень много для обоих стояло на кону, что не мешало, однако, потратить необходимое время на обсуждение вина. Выбор остановили на Clos des Mouches. Рабочим языком был английский, но заказ сделали на французском, чем сразу расположили к себе официанта.

– Как вы помните, я обещал, что никаких фотографий не будет, – сказал собеседник Дмитрия Сергеевича, официальным местом работы которого было парижское бюро газеты Times.

– И что интересно, я вам поверил, – ответил Дмитрий. – Я вообще людям верю до тех пор, пока они меня не кинут.

– А потом что, – журналист попробовал вино и одобрил его, – если обманут?

– Прошу кого-нибудь из них наказать, – Дмитрий тоже попробовал вино и тоже одобрил его. – Шутка, – добавил он. – Я шучу, конечно же.

– Я понимаю, – не стал продолжать тему журналист. – Итак, погода сегодня исключительная, не правда ли? Особенно по контрасту с Москвой, должно быть…

– Наверное, – вяло согласился Дмитрий. – Я и в Москве-то почти не бываю, хрен знает, какая там погода в Москве. А что говорят, дожди?

– Euronews утром обещал дожди, – поделился журналист.

– Врут, – уверенно сказал Дмитрий. – Всегда у них такой прогноз, что в Москве херово, я бы даже сказал – не у них, а у вас. И за что вы нас так не любите? – Он с удовольствием принялся за рыбу.

– Это вопрос? – Засмеялся журналист. – Вы хотите, чтобы я ответил?

– Нет, не очень хочу, я и сам ответ знаю. Сколько раз вы уже думали, что пиздец нам пришел, а всякий раз не складывается: то цена на нефть, то глобальный терроризм, то опять цена на нефть, оттого и не любите.

– So, you mean we do not like you because we wait for the fucking end of Russia and it doesn’t come? But why should we want this fucking end at all?[2] – Вполне заинтересованно спросил журналист.

– Очень просто, – сказал Дмитрий, – Because we are different.

– But a lot of countries and nations are different, so following your theory…

– Following my theory we are not only different but also independent and not politically correct,[3] варвары, одним словом, но такие, блядь, варвары, которых не за раз и не за два завоюешь… Вот такая моя теория.

– Но тогда китайцев мы должны не любить еще больше.

– Конечно, – легко согласился Дмитрий. Он разобрался с рыбой и шпинатом и попросил официанта принести десертное меню. Его собеседник, впрочем, тоже не отставал. – Китайцев вы не просто не любите. Вы их боитесь. Это следующая стадия. У нас она еще впереди, – он остановился на крем-брюле и чашке двойного эспрессо.

– Очень интересно, – сказал журналист и после некоторых сомнений тоже заказал десерт. – То есть это то, во что вы верите как нация?

– Угу, – подтвердил Дмитрий. – Верим и не боимся называть вещи своими именами. Вот вы арабов здесь, в Париже, любите? – И даже не дав ответить: – Знаю, что не любите, но никогда об этом не скажете и не напишете, так? – Он победно посмотрел на собеседника сквозь две пары темных очков и снял пиджак, повесив его на спинку стула.

– Это все гораздо сложнее, чем вы думаете, – сказал журналист, не желая сдаваться.

– Ok, let it be[4] сложнее, – Дмитрий достал из кармана пиджака нечто крошечное в пластмассовом корпусе с зеленым глазком индикатора и положил его на стол, давая таким образом понять, что вступительная часть разговора окончена. Конечно, Дмитрий Сергеевич много чего еще мог бы сказать этому человеку, чтобы раздразнить его, но какой смысл силы и время тратить?

– Меры предосторожности, несмотря ни на что, – усмехнулся журналист.

– Именно так. Перейдем к делу. – Это был не вопрос, это было утверждение. – Вы получите все необходимые доказательства в этом месяце, точнее сказать не могу. Эксклюзивно. И публикуете текст, который предварительно показываете мне. That’s what we have agreed last time, right?[5]

– Да, – сказал журналист, – но с одним уточнением. Я должен убедиться, что это все подлинники.

– Безусловно, – согласился Дмитрий. – Это даже не обсуждается.

– Я могу спросить, что там будет?

– Там будет видео, будут документы – подлинность сомнений не вызовет.

– Но если…

– «Но если», мой дорогой Ричард, работает в обе стороны. Вы рискуете, я рискую, но я рискую намного больше, потому что вы рискуете своей репутацией, а я рискую жизнью. Хотя нет, в худшем случае вы тоже рискуете больше, чем репутацией, так что давайте лучше не будем об этом. Будем о хорошем – вы станете еще больше знамениты и заработаете много денег, и все на абсолютно честном материале, а я добьюсь справедливости, и Соединенное Королевство больше не будет прикрывать эту сволочь, а их нынешние покровители окажутся в дерьме. Мне кажется, это хороший сценарий… Люблю Францию, радостная страна, и курить здесь можно везде, – он с удовольствием закурил. – Пока везде. Наверняка скоро и сюда придут все эти идиотские правила из Америки.