Уроки зависти - [44]

– Потому что у нее в паспорте лежит справка, и по этой справке она уборщица из сибирской деревни. Ну и сравни ее с нашей недоброй памяти Мотей.

– Наша Мотя была из смоленской деревни! – засмеялась молодая. – Может быть, дело только в этом.

Теперь Нора вспомнила и ее имя – Алиция.

Она в квартире музыканта Иваровского. Приехала, чтобы отдать ему благодарственное письмо. И еще зачем-то она в Москву приехала… Но это почему-то не вспоминается.

– Нора, вам надо поесть, – сказала Ольга. – У вас сильнейший упадок сил. Организм просто сложился, как карточный домик. При беременности нельзя доводить себя до такого состояния.

Да!.. Беременность. Вот о чем она никак не могла вспомнить. Видно, организм ее, который Ольга назвала карточным домиком, охранял себя от таких мыслей. Только вот откуда Ольга-то про ее беременность знает? Ведь ничего еще не заметно.

Нора опустила глаза, чтобы увидеть свой живот. Но увидела только одеяло в белом пододеяльнике, под которым очертания ее тела едва угадывались. Никакого живота не было видно точно, не то что у Алиции.

– Вы простите… – сказала она и попробовала сесть. – Я сейчас пойду. Спасибо, что помогли.

Сесть не удалось. Нора чуть не заплакала от своего бессилия.

– Куда же вы, интересно, пойдете, да еще прямо сейчас? – спросила Ольга.

– Мне в Перхушково, в интернат. Там переночевать… У меня билет на послезавтра. – Все это Нора вспоминала одновременно с тем, как произносила вслух. – Да, я послезавтра обратно в Каменку уеду.

– Ты от какого дня считаешь послезавтра? – усмехнулась Ольга. – У тебя билет на вчера был. Так что лежи, пожалуйста, и приходи в разум. Через полчаса врач придет, посмотрит тебя, тогда и будем с твоим отъездом разбираться.

Это известие Нору словно обухом по голове ударило. Как это – послезавтра было вчера?! Она, получается, уже три дня здесь лежит или даже четыре? Да что же это с ней, господи?!

Удивление стало растерянностью, а потом и подавленностью, и все это не исчезло, когда пришел врач и стал Нору осматривать и ощупывать.

У врача Кирилла Георгиевича не только пальцы, но и профиль был тонкий, причудливый. Нора видела такой профиль у верблюда в учебнике географии. Кирилл Георгиевич сидел за столом на фоне окна, на фоне прозрачного летнего города и писал рецепт, не глядя на Нору. Закончив с рецептом, он подошел к кожаному дивану, на котором она лежала в сверкающе-белой постели. От него веяло такой надежностью, что даже ее подавленность словно бы уменьшилась.

– Поберегите себя, барышня, – сказал он. – И ребенка своего тоже. Никаких волнений, даже приятных. Организм у вас на редкость мимозный, для него это губительно. Будете принимать препараты железа и рыбий жир. Не беспокойтесь, все наладится.

Он коротко пожал ее руку, безвольно лежащую поверх одеяла. Пальцы у него были прохладные.

Врач ушел. Тишина стояла в комнате. Нора лежала на диване, натянув одеяло до подбородка. Открылась дверь – Ольга вошла в комнату.

– Отчего же организм у тебя такой мимозный, а, барышня? – спросила она.

Голос звучал весело.

«Что ж тут веселого? – подумала Нора. – Стыд-то какой!»

– Я скоро поеду, вы не беспокойтесь, – поспешно сказала она. – Полежу еще часок, и все пройдет. Я вообще-то здоровая, сама не знаю, что вдруг такое на меня нашло.

– Еще чего – поеду! – махнула рукой Ольга. – Во-первых, через часок это не пройдет, а во-вторых, скажи-ка, муж у тебя есть? Я к тому, что неплохо бы его вызвать. Тебе в таком состоянии одной в поезде трое суток трястись совершенно ни к чему. Так как насчет мужа?

Оттого, что Ольга перестала называть ее на «вы», Норе стало полегче с ней разговаривать. Наверное, от этого. Или от другого чего?

– Мужа нету, – сказала она.

– А отец ребенка не приедет? – уточнила Ольга.

Нора представила, как бы это могло быть, чтобы приехал отец ребенка, и даже улыбнулась, таким невероятным показалось ей это предположение.

– Нет у него никакого отца, – сказала она.

– А у тебя?

– И у меня нету. Вообще никого нет.

– Ты уверена, что хочешь рожать? – Ольга прищурилась, спрашивая.

– Ну а как по-другому? – пожала плечами Нора. – Так уж природа решила.

– Однако! – усмехнулась Ольга. – Ты, я смотрю, фаталистка. Природа, должна тебе сказать, вовсе не решила, что женщина должна рожать всех детей, которых в состоянии зачать. Особенно если у этой женщины хроническая анемия и она одна как перст на свете. Не хочешь рожать, значит, и не надо.

Это было то, ради чего она приехала в Москву. Невозможность чего поняла, побродив час-другой по огромному городу. Женщина с лицом как ясная луна предлагала ей это, словно само собою разумеющееся, и понятно было, что не просто так она это предлагает, а поможет, как помогла, когда Нора потеряла сознание прямо за ее обеденным столом.

Цель поездки была достигнута хотя и неожиданно, но очевидно.

– Так как, Нора? – повторила Ольга. – Будешь рожать или нет?

– Буду, – удивляясь тому, что слышит свой голос откуда-то со стороны, произнесла Нора. – Надо родить.

– Кому надо?

Голос Ольги звучал как-то… Не настороженно, а внимательно, вот как.

– Не знаю, – проговорила Нора. – А только чувствую, что надо. Ну и рожу, значит, ничего не поделаешь.