Уроки Второй мировой. Восток и Запад. Как пожать плоды Победы? - [13]

Однако следует понимать, что подобная активность Гвишиани, Арбатова, Иноземцова и др. вовсе не была их самодеятельностью, проявлением каких-то личных или групповых предпочтений – без санкции высшего политического руководства СССР такие «художества» пресекли бы в течение нескольких часов, невзирая на любое «высокое родство». Кстати, когда в конце 1979 года сам Косыгин высказался против ввода советских войск в Афганистан, он был очень быстро освобожден от должности «по состоянию здоровья» и действительно вскоре скончался. Но на положении академика Гвишиани карьерный крах его тестя никак не сказался.

Не удивительно, что все геополитические шансы, которые имелись у СССР после 1973 года для усиления своего влияния в Европе и в мире (социалистическое правительство в Чили, «революция гвоздик» в Португалии, ситуация в Испании после смерти Франко, сандинистская революция в Никарагуа, британо-аргентинская Фолклендская война 1982 года и т. д.), странным образом не использовались. Зато «интернациональный долг» в Афганистане, напротив, взялись выполнять так, что это привело к «возрождению исламского фундаментализма» на мировой арене и осложнению отношений Советского Союза со всем мусульманским миром. Так что дело тут вовсе не в «вялости брежневской геронтократии» – дело в том, чем эта видимая «вялость» на самом деле была обусловлена…

6. «Машина перестройки» и уничтожение СССР («дорожная карта» распада сверхдержавы)

Обстоятельства, которые предшествовали приходу к власти в СССР Михаила Горбачева и сопровождали этот приход, свидетельствуют о том, что «машина перестройки» к тому времени была уже полностью собрана и «готова к работе».

Итоги этой работы мы наблюдаем в течение последней четверти века. Они уже слишком хорошо известны и какому-то фактическому пересмотру не подлежат. «Большая Россия» в форме Советского Союза утратила почти 20 % своей территории и более половины населения, её экономический потенциал сократился в пять раз (Российская Федерация образца 2014 года так и не вернулась на уровень РСФСР образца 1989 года), а средний уровень жизни населения, без учёта «сверхбогатых» 5 % – практически втрое.

Еще одним важнейшим международным аспектом «перестройки» следует считать результаты «бархатных революций» в странах Восточной Европы, политическая и силовая верхушка которых в значительной степени контролировалась из Москвы. Сценарии этих политических постановок (как это видно сейчас на примере Украины, Грузии и даже СССР образца 1991 года) делались по одним лекалам и схемам, хотя методы и подходы могли варьироваться применительно к местным условиям в весьма широком диапазоне. Общность «цветных революций» заключалась в формировании массовых выступлений на улицах столицы с демагогическими популистскими лозунгами, которые проходили в обстановке, когда высшее политическое руководство государства было связано прозападной агентурой и не могло использовать силовые методы. Возникало двоевластие и распад режима с его заменой на угодные политические группировки. Отличия также допускались.

Где-то, как, например, в Чехословакии или Венгрии, были сильны антисоветские настроения, и поэтому западной агентуре удавалось ограничиться верхушечной сменой власти через более-менее легитимные политические механизмы, а где-то, как, например, в Румынии, пришлось прибегать к иным, более кровопролитным сценариям «советского» образца в тесном взаимодействии с «секуритатя» и с совместным участием не только советского спецназа, но также его коллег из ряда западных стран, включая США и Израиль. Показательно, что во всех случаях агентура США блокировала прежде всего силовые структуры: через внедрение своей агентуры или через коррупционные схемы.

В результате были фактически демонтированы итоги Второй мировой войны в Европе, разрушена вся ялтинско-потсдамская система международных отношений. Кроме того, уничтожение СССР после провала ГКЧП позволило США и странам НАТО «по умолчанию» не считать себя более связанными прежними формальными и неформальными обязательствами перед советским правительством: наподобие нерасширения НАТО на Восток или неразмещения на территории бывших стран Варшавского договора и СЭВ, а также в бывших союзных республиках, часть из которых также вступила в НАТО, своих военных баз, в том числе оружия массового поражения и высокоточного оружия. Территориальные и прочие уступки на долгие годы стали «фирменным знаком» российской дипломатии – достаточно вспомнить соглашения 1990 года с США по Берингову морю и с Норвегией 2010 года по Баренцеву морю.

Но еще болезненнее оказалась «потеря лица» на международной арене: руководство страны «сдавало» всех своих союзников, от Наджибуллы в Афганистане до Хонеккера в Германии.

25 декабря 1991 года одновременно над московским Кремлём и у здания ООН в Нью-Йорке был спущен известный всему миру красный флаг с серпом и молотом, а вместо него поднят бело-сине-красный «триколор». Так закончилась почти 69-летняя история Советского Союза и началась история Российской Федерации, одного из пятнадцати «новых независимых государств», возникших на месте бывших союзных республик, – впрочем, самого крупного и признанного правопродолжателем СССР по большинству международных договоров: от постоянного членства с правом вето в Совете Безопасности ООН до обязательств по советскому внешнему долгу.