Уроки разбитых сердец - [121]

С помощью Дэна Джоди разработала план действий.

— Доктор Магарри входит в шкальный совет, куда до него входил его отец, — объяснил Дэн, — этому почтенному джентльмену сейчас должно быть за восемьдесят, и, думаю, он хранит в памяти все, что происходило в городке. Тебе будет полезно с ним побеседовать.

Джоди так и не собралась ему позвонить, но сейчас никаких других дел у нее не было, и она наконец решилась.

Просьба Джоди привела доктора Магарри-старшего в восторг.

— Сейчас никто не хочет ничего знать о прошлом, — взволнованно произнес он. — Все только и рассуждают, что о будущем, а ведь прошлое тоже способно многому нас научить.

— И я так думаю, — согласилась Джоди. — Мы можем договориться с вами о встрече? — спросила она, держа перед собой ежедневник.

— Готов принять вас прямо сейчас. Я как раз свободен, — с воодушевлением предложил доктор.

Доктор Магарри жил в приморской части города, в высоком узком доме с мансардой, где он любил сидеть и глядеть на океан. Джоди поднялась туда вслед за хозяином, неся в руках поднос с чаем и печеньем. Невероятно дряхлый спаниель взобрался вместе с ними по лестнице, с трудом переваливаясь со ступеньки на ступеньку, и, тяжело отдуваясь, улегся на полу.

Доктор торжественно разлил чай по чашкам и опустился на стул.

— Во Вторую мировую медицина была совсем другой, — задумчиво произнес он, и Джоди тотчас представила, каким он был сорок лет назад, когда сидел на таком же вот стуле в лекционном зале перед студентами, с жадностью ловившими каждое его слово. Похоже, доктор любил рассказывать истории и был хорошим рассказчиком. Неудивительно, что он с готовностью согласился побеседовать с ней. — Война все изменила. Прежде у нас не было пенициллина. Теперь в это трудно поверить, правда? Пользовались порошком серы. Господи, подумать только! Старой доброй серой. — Доктор Магарри вздохнул и устремил взгляд вдаль. — Мы посыпали ею раны, чтобы избежать инфекции. Это не всегда помогало, знаете ли. Когда появился пенициллин, я часто думал о тех, кому он мог бы сохранить жизнь. По тем временам это было настоящее чудо. Мы все слышали о пенициллине и ждали его, как сейчас ждут лекарства от СПИДа, наверное. С его помощью еще во время войны резко снизилась смертность от туберкулеза, хотя этот препарат не так-то просто было достать, в первые годы его использовали только для нужд армии. У нас в Ирландии он стал доступен только в пятидесятые.

— Расскажите мне о Тамарине в годы войны, — попросила Джоди.

— Здесь не было войны. Ирландия не участвовала в войне. Мы сохраняли нейтралитет. Или, как еще говорят, придерживались политики невмешательства. У нас ввели так называемое чрезвычайное положение. Ужасное название, чертовски дрянное. Простите, что не сдержался, дорогая. Теперь, когда мы знаем всю правду об этой войне, говорить о каком-то чрезвычайном положении не слишком-то достойно. Миллионы людей умирали в лагерях, гибли под бомбами, а мы и не знали, что такое авианалет. «Чрезвычайное положение», надо же придумать такое! Очень по-ирландски. У нас тоже ввели продовольственные нормы, но здесь, в сельской местности, мы почти ни в чем не нуждались. Извините, — одернул себя доктор. — Я, как всегда, отклонился от темы. На чем мы остановились?

— Вы когда-нибудь говорили с Лили о ее работе медсестрой во время войны?

— Не слишком много. Миссис Шанахан никогда не была моей пациенткой, но городок у нас маленький, и мы, конечно же, встречались. Медицина у нас не особенно изменилась со времен Первой мировой войны, и мне было интересно, что она видела в Лондоне. Хотя, если честно, Лили неохотно об этом рассказывала. Люди, побывавшие в самом пекле, не любят это обсуждать, зато тех, кто отсиживался в тылу, просто не остановить. Миссис Шанахан была операционной сестрой — адова работа в те дни. Нужно было обладать железным здоровьем, чтобы вынести такое. И уход за ранеными — только полбеды. Не меньше хлопот было с хирургами. Они ведь считались тогда настоящими королями. На них буквально молились. У операционных сестер стальной хребет, так мы любили говорить. — Доктор на мгновение задумался, вспоминая о тех временах, когда Джоди еще на свете не было. — Помню, мы как-то разговаривал и с миссис Шанахан о том, как хирурги использовали человеческие волосы для наложения швов. Они творили истинные чудеса, вы не поверите. В больницах тогда царил образцовый порядок. Никакого перекрестного заражения или инфекций, с которыми приходится бороться сейчас. Никакого стафилококка, устойчивого к метициллину. Тогда он попросту еще не появился. Правила гигиены соблюдались неукоснительно. А матроны прежних времен, которые заправляли в больницах, когда я был студентом! Мы их боялись как огня. У нас поджилки тряслись при одном их появлении. Но, ясное дело, мы старались этого не показывать, частенько подтрунивали над ними, дразнили, выдумывали разные смешные шуточки. Помнится, я любил повторять: «Лечение прошло успешно, но пациент умер». Юмор висельника, вот что я вам скажу, моя дорогая. Врачи известные циники. Скажите мне, — спросил вдруг доктор, — что там говорит наша молодежь в больнице? У миссис Шанахан есть шансы?