Уроки норвежского - [14]

Сигрид исполнилось сорок лет, и недавно ее повысили до должности старшего инспектора районной полиции. Она прошла весь трудный путь от констебля до сержанта, потом до инспектора, а теперь и до старшего инспектора. Не будучи карьеристкой, Сигрид не особенно стремилась занять этот пост, но он давал возможность наблюдать более широкий спектр преступлений, совершавшихся в городе, и она могла отслеживать изменения в целом, что давало более общую картину происходящего. В душе она понимала, что достигла потолка в карьере, но была благодарна, что смогла реализовать свой потенциал без излишнего напряжения и разочарований.

С этого дня, подумала Сигрид, я буду просто работать, вкладывая в это все свои оставшиеся силы.

Будучи профессионалом, она полагалась на помощь квалифицированных и относящихся к ней с уважением мужчин своего подразделения, которые понимали, что ее больше всего привлекают необычные происшествия. Каждый из них прилагал усилия, чтобы представить ее вниманию наиболее интересные дела, и никто не старался в этом преуспеть больше, чем Петтер Хансен. Тридцатишестилетний Петтер — моложавый, с гладкой как у юнца кожей — наметанным глазом коллекционера антиквариата умел отыскать для нее что-то из ряда вон выходящее.

В последние годы его задача облегчилась, так как Осло перестал быть тем сонным городом, каким некогда был. Теперь здесь происходили изнасилования, грабежи, вооруженные захваты, домашние скандалы, а также возросло количество молодых людей, не питавших уважения к полиции. Поток иммигрантов из Африки, Восточной Европы и азиатских стран создавал социальную напряженность, на которую город еще не был готов ответить адекватно. Либералы отстаивали безграничную толерантность, консерваторы придерживались расистских, ксенофобских методов, все были готовы обсуждать ситуацию с философских позиций, но никто не желал снизойти до конкретных фактов. И поэтому пока еще не был дан ясный и четкий ответ на вопрос, который навис над всей европейской цивилизацией: насколько толерантными должны мы быть в отношении нетолерантности?

Сигрид кладет недоеденный сэндвич на коричневый бумажный пакет, в котором тот хранился всю ночь, и поднимает взгляд на Петтера, приближающегося к ее столу с улыбкой человека, только что откопавшего еще одно сокровище.

— Привет, — говорит она.

— Привет, — отвечает он.

— Что-то принес?

— Да, — кивает он.

— Молодец.

— Нечто ужасное, — обещает Петтер.

— Хорошо.

— Но необычное.

— Начни с ужасного.

— Произошло убийство. Женщина лет тридцати, в Тойене. Ее несколько раз пырнули ножом, а потом задушили. Мы уже оцепили место преступления. Приступаем к работе.

— Когда это произошло?

— Мне сообщили двадцать минут назад. Пять минут спустя мы прибыли на место. Кто-то в здании услышал шум драки и вызвал полицию.

— Понятно. А что необычного?

— Вот это, — Петтер протягивает Сигрид записку, написанную по-английски. Во всяком случае, вроде бы на английском. Сигрид внимательно читает и перечитывает ее несколько раз.

— Ты знаешь, что это значит?

— Нет, — отвечает Петтер. — Но тут орфографические ошибки.

— Да.

— Я позвонил владельцу квартиры. Убитая женщина там не жила. Она жила этажом выше, с сыном. Сын пропал. Владельца квартиры зовут Ларс Бьорнссон.

— Наш клиент?

— Он разрабатывает компьютерные игры. Классные, между прочим.

— Тебе уже тридцать шесть, Петтер.

— Это очень сложные игры.

— Ясно.

— Он у нас в четвертой комнате. Они сразу приехали. Жена Ларса говорит, что из квартиры пропал ее дед.

— Он там живет?

— Э, да. Американец. На пенсии.

— Понятно. Они подозреваемые?

— Ну, понимаешь, надо установить их алиби, но я не думаю, что они причастны. Сама увидишь, — Петтер выпячивает губы и произносит: — Ну что, пойдем?

Сигрид осматривает себя — надо убедиться, что она не испачкала свою голубую рубашку, пока ела сэндвич. Довольная осмотром, она встает и следует за Петтером по коридору мимо хитроумной геоинформационной системы, на которой отражается, в какой точке города находится в данный момент каждая из полицейских машин. Мимо кофеварки, которая так давно сломалась, что кто-то, возможно Стина, поставил в кофейный кувшин цветы, и теперь его используют как вазу.

В комнате номер четыре стоят круглый деревянный стол и пять офисных стульев. Нет никакого двустороннего зеркала, и стулья не скрежещут, когда их двигают во время допроса. Зато есть коробка с салфетками и бутылки с водой «Фаррис». Окно на дальней стене заперто, но не зарешечено. Напротив окна на стене висит плакат Норвежской оленьей полиции, он изображает женщину-полицейского на снегоходе, которая разговаривает с двумя охотниками-саамами. Сигрид почему-то кажется, что женщина из полиции спрашивает у них дорогу.

За столом сидит пара. Мужчина — норвежец, а женщина — нет. Он — высокий блондин с мальчишеским выражением лица. У нее черные волосы и необычные темно-синие глаза. Оба мрачно смотрят, как Сигрид и следующий за ней Петтер входят в комнату.

Полицейские садятся за стол. Петтер говорит по-английски:

— Это старший инспектор Одегард.

Рея по-английски отвечает:

— Нам сказали, что у нас в квартире убили женщину.