Уже совсем стемнело, когда они двинулись в путь. Луна взошла огромная, совершенно круглая, поднялась и осветила все кругом. Подъехали к заброшенному посёлку, и тут спустил баллон. Пока шофёр менял колесо, Инна тоже вышла из машины. Жуткое это зрелище, разобранный посёлок, да ещё ночью. Одни трубы торчат да уборные — тени чёрные, чёткие. Такие посёлки возникают мгновенно. Потом, заканчивается разведка, подсчитают запасы, разъедутся, и всё. Остаётся свалка.
— Не боишься? — окликнул Инну шофёр.
— А чего тут бояться?
— Говорят, здесь покойник ходит, тот, что из-за любви застрелился.
— Ерунда какая-то. Кто это теперь стреляется из-за любви?
— И очень даже просто.
— Что это? Смотри, смотри! Видишь? Что это? — испуганно спросила Инна.
Через пустырь, чёрная и огромная в свете луны, двигалась человеческая тень.
— А ты мне не верила…
«Не верила и была права», — подумала Инна, когда увидела и поняла, что рядом с человеческой тенью двигались тени оленей. Их было одиннадцать и двенадцатый малыш.
Так оно и есть, этот каюр нагло обманывал отряд, оберегая своих оленей от работы.
«Обман остаётся обманом…» Пришло решение.
В Чульман приехали на рассвете, сгрузили у лаборатории ящики с пробами. В общежитии умылась, переоделась и сразу к Люсе.
Постучалась, никто не ответил. Тишина. Вышла соседка:
— Вещи собрала и уехала. Обратно. В Ленинград.
Если раньше Инна допоздна задерживалась в лаборатории, то теперь и совсем уходить не хотелось. Работала, работала, и это спасало её, в общежитие возвращалась только спать. Одна и та же мысль мучила Инну — не успела. Не успела сказать правду.
Но как это ни странно, московская её мечта соединить свою жизнь с Геннадием вдруг снова начала прорастать. Не зная причины Люсиного отъезда, Инне всё больше и больше казалось, что Люся, со своей высотой, музыкой, непохожестью на других, поняла то (то, о чём Инна гасила в себе даже мысли), что Инна больше ему подходит.
Геннадий вернулся из Якутска, зашёл к Инне не сразу, — на третий день. И чего только она не передумала за это время. Зашёл в лабораторию поздно вечером, она уже собиралась уходить, как будто нарочно подгадал.
— Здравствуй, Рыжик! Ты что это меня избегаешь?
— Это ты избегаешь меня. Три дня уже здесь.
— Ты вот что мне скажи, почему уехала Люся? Ты с ней ни о чём не говорила?
— Говорила о многом. Только не о нас с тобой.
— Уехала, даже записки не оставила.
— Полетишь догонять?
— Ты даже не представляешь, что она значит для меня. Я горжусь, что она моя жена.
И как наяву Инна услышала Шуберта. «Ты чувствуешь, какая прозрачность…»
— Не гордись, она к тебе не вернётся.
Назавтра отряд возвращался из тайги. Забыв все распри, неполадки, обман каюра, Инна всей душой рванулась к своим.
Уезжала в Москву вместе с отрядом.
Прощай, Чульман!
