Уроки мудрости - [11]

Я уложил костюм, шорты, кожаные туфли и статьи пофизикеврюкзак, надел запыленные джинсы, сандалии и разрисованную куртку, иотправился в путь. Погода была великолепной, и я наслаждался путешествием через Европу, встречая множество людей и заезжая в прекрасные города по дороге. Моим преобладающим ощущением во время этой поездки — первойпоездкивоЕвропе после двух лет в Калифорнии — было условность европейских государственных границ. Я отмечал, что языки, обычаии типы внешности людей не менялись резко на границе, а постепенно переходили один в другой, и что люди по разныестороныграницыимелибольше общего между собой, чем, скажем, с обитателями столиц своих государств. Сейчас эта общность уже выливается в политические программыевропейского единства.

Неделя, проведенная в Амстердаме, была вершиной моей шизофреническойжизни, разделявшейменя на физика и хиппи. Днем я надевалсвой костюм и шел обсуждать проблемы физики частиц с коллегами на конференции (каждый раз прокрадываясь туда, поскольку я не мог заплатитьконференционный взнос). По вечерам я надевал свою хипповскую одежду ислонялся по кафе, площадям и стоящим у берега баржам, а по ночам спалв каком-нибудь из парков в своем спальном мешке, рядом с сотнямиподобных молодых людей со всей Европы. Отчасти я вел такую жизнь потому, что не мог заплатить за гостиницу, но отчасти и потому, что хотел полностью приобщиться к этому замечательному международному сообществу.

Амстердам в то время был сказочным городом. Хиппи представлялисобой туристов нового типа. Они приезжали в Амстердам со всей Европы иСоединенных Штатов не для того, чтобы посмотретьКоролевскийДворецили картины Рембранта, а для того, чтобы побыть друг с другом. Привлекательным было то, что курение марихуаны и гашиша быловАмстердамечутьли не легальным, — но, конечно, не только это. Молодые людидействительно хотели побыть вместе и поделиться совершенно новымипереживаниями и представлениями об ином будущем. Одним из популярнейшихмест встреч был большой дом, называвшейся "Млечный Путь", где был диетическийресторан и дискотека, а кроме того большой пол был застелентолстыми коврами, освещен свечами и наполнен запахом ладана, илюдимогли рассаживаться группами, курить и разговаривать. В "Млечном Пути" можно было проводить часы, разговаривая про буддизмМахаяны, учениеДонаХуана, марокканскиебусы и последнюю постановку Дивинг-Театра.

"Млечный Путь" будто появился из рассказа Гессе — место, которое жилофантазией, культурным наследием, эмоциями и творчеством своих посетителей.

Однажды околополуночи, когдаясидел с двумя итальянскимиприятелями у входа в "Млечный Путь",две разделенные реальностимоейжизни внезапно пришли в столкновение. Группа "нормальных" туристов подошла к ступеням, на которых мы сидели, и внезапно я узнал их: к моемуужасу это были физики, с которыми я как раз сегодня вел дискуссию. Этостолкновение реальностей было невыносимо для меня. Я накинул на головусвойафганский полушубок и спрятал лицо в плече рядом сидевшей девушки, пережидая, пока коллеги, которые стояли всего в несколько шагах, договорят свои фразы про "этих хиппи" и уйдут.

"Танец Шивы"

В концевесны 1971 года я почувствовал себя готовым к написанию первой статьи относительно параллелей между современной физикойивосточным мистицизмом. Она основывалась на моем переживании космического танца и фотомонтаже, иллюстрирующим это переживание, и я назвалее "Танец Шивы: индуистские представления о материи в свете современной физики".Статья была опубликована в журнале "Течениясовременноймысли", который занимался популяризацией трансдисциплинарных и интергративных исследований.

Отдавая статьювжурнал, я также послал копии ведущим физикам-теоретикам, от которых мог ожидать открытости к философским проблемам. Яполучилразнообразные реакции, иногда осторожные, иногдаодобрительные. Сэр Бернард Лоувелл, знаменитый астроном, писал: "Я целиком симпатизирую вашему тезису и выводам…Тема кажется мне фундаментально важной".Физик Джон Уиллер комментировал: "Возникает такоечувство, что мыслители Востока все это знали, и если бы только мы могли перевести их ответы на наш язык, мы имели бы ответынавсенашивопросы". Ответ, который более всего меня обрадовал, пришел от ВернераГейзенберга, писавшего: "Меня всегда восхищала близость древних ученийВостока и философских следствий современной квантовой теории".

Разговоры с Гейзенбергом

Несколькими месяцами позже я навестил родителей в Инсбруке, ипоскольку я знал, что Гейзенберг жил в Мюнихе, всего вчасеезды, я написал ему с просьбой принять меня. Затем я позвонилему из Инсбрука, и он сказал, что будет рад меня видеть.11апреля 1972 года я приехал в Мюних, чтобы встретиться с человеком, который оказал решающее влияние на мою научную деятельность и философские занятия, с человеком, который считался одним из интеллектуальных гениев нашего века. Гейзенберг принялменя в своем кабинете в Институте Макса Планка. На нем был безупречныйкостюм; галстук был приколот булавкой в формебуквы?????символапостоянной Планка — фундаментальной константы квантовой физики. Я отмечал эти детали постепенно, сидя напротив него за столом во время нашейбеседы. Наибольшеевпечатлениепроизвели на меня его ясные серо-голубые глаза, взгляд которых указывал на глубину ума, сосредоточенность, сочувствиеи спокойную непредубежденность. В первый раз япочувствовал, что передо мной — один из великих мудрецов нашей культуры.