Уроки куртизанки - [82]

— Ваша светлость! У вас все получилось?

— Получится, Виолетта.

Глаза Корнелии сияли, когда она повернулась к зеркалу.

После некоторых раздумий она переоделась в платье из зеленого шифона, которое было на ней, когда герцог впервые поцеловал ее. Платье облегало фигуру, подчеркивая воздушность и юность девушки. В этот вечер Корнелия могла надеть свои собственные украшения, и она выбрала сверкающее бриллиантовое колье, а в уши вдела длинные серьги, которые Эмили преподнесла ей в качестве свадебного подарка.

— Вы наденете диадему, ваша светлость? — спросила Виолетта.

Корнелия покачала головой.

— Нет, хотя будет присутствовать Его Величество, это будет неофициальный обед. Но я бы хотела такую же прическу, какую ты сделала мне позапрошлой ночью, только я потеряла свои бриллиантовые заколки.

— Есть и другие, ваша светлость. Те, что подобраны в пару к диадеме, — ответила Виолетта. — Вы не знали о них?

Горничная открыла бархатный футляр, увенчанный герцогской короной, и, вынув верхнее отделение, показала Корнелии шесть бриллиантовых заколок, уложенных на дне футляра. Они были крупнее тех, что Корнелия покупала в Париже, и, когда Виолетта закрепила их в волосах, бриллианты засверкали и заискрились, как звезды, в гуще темных волос.

Корнелия была готова. Сердце ее билось учащенно. На щеках горел яркий румянец, возникший на этот раз без помощи румян. Ее темные длинные ресницы были столь же прелестны, как тогда, когда она подкрашивала их, чтобы подчеркнуть огромные зеленовато-золотистые глаза Дезире. Только губы были накрашены той же помадой, что подарила ей Рене в Париже, и, когда Корнелия улыбнулась своему отражению, ее губы изогнулись в манящей и женственной улыбке, в которой в то же время было что-то стеснительно-детское.

Она была готова, но не спешила спускаться вниз. Она оттягивала момент, о наступлении которого так мечтала. Но теперь она чувствовала, что ее члены налились тяжестью, и не отваживалась сделать последний шаг в неизвестность.

— Экипажи прибыли, ваша светлость, — с волнением сообщила Виолетта.

Наконец Корнелия решилась покинуть спальню, пересекла широкую галерею и остановилась наверху лестницы. Отсюда ей было видно, как первые гости входят через парадную дверь в просторный мраморный холл. Герцог встречал их приветствиями, и в этот момент ему нужно было выйти, чтобы встретить короля и королеву.

Корнелия начала медленно спускаться, опираясь одной рукой на перила. Лишь мягкий шелест юбки сопровождал ее движение, но сердце ее колотилось так, что ей казалось: все, находящиеся в холле, должны слышать его стук. Еще до того, как Корнелия миновала последние шесть ступенек, герцог обернулся к лестнице и увидел ее. Мгновение он смотрел на нее невидящим взглядом, а затем все краски схлынули с его лица, и он шагнул вперед.

— Дезире!

Голос его прервался от волнения.

— Корнелия! Я просто не узнаю тебя!

Эти слова произнесла Лили, которая с плавной грацией приблизилась поцеловать племянницу в приливе лицемерной радости.

— Моя дорогая! Как ты переменилась! Это то, что может сделать Париж? Я изумлена — в самом деле. На секунду мне не поверилось, что это ты.

Корнелия высвободилась из объятий Лили, поцеловав дядю и пожав руки другим гостям, с которыми была знакома прежде. И только после этого, не обращая внимания на пронзительные восклицания Лили, все еще продолжающей изумляться произошедшими в ее внешности переменами, Корнелия смогла взглянуть на герцога. У него был ошеломленный вид человека, захваченного водоворотом и совершенно беспомощного в его вихре. Глаза их встретились. Корнелия была не способна двигаться, не способна дышать.

— Дрого! Их Величества! — властно прошипела Лили, и герцог послушно, словно автомат, пересек холл и вышел наружу.

— Пройдемте в гостиную, — предложила Корнелия незнакомым ей самой голосом.

Лили беспрерывно щебетала, дядя Джордж задавал какие-то вопросы, но Корнелия не способна была понять, о чем они говорили и что она отвечала. Но когда спустя несколько минут появились король с королевой, она сумела сделать реверанс с грацией и достоинством.

Вечер пролетел как во сне, в котором все, что она ни сделала бы или ни сказала, казалось нереальным. Корнелия сидела в торце длинного обеденного стола, откуда через горы орхидей и башни золотой посуды ей было видно только макушку герцога.

Она смеялась и болтала, словно не сознавая присутствия короля по правую руку от нее. Она сумела рассмешить его, и он отплатил ей комплиментом, хотя Корнелия не имела представления, о чем они говорили. Столовая и все происходящее в ней казались ей не больше чем картинкой в волшебном фонаре.

Когда леди покинули столовую, Корнелия уловила, что Лили сказала ей едкие и злые слова в свойственной ей обворожительной манере, но они не ранили ее, поскольку смысл слов не пробился сквозь туман в ее голове.

Затем был бридж, играла музыка. И в конце концов герцогиня Рутландская поднялась и в учтивых выражениях поблагодарила хозяев за то, что время пролетело столь быстро.

— Теперь мы предвкушаем приемы в Котильоне даже более, чем прежде, — любезно произнесла она.

— Мне всегда приятно бывать в Котильоне, — сердечно сказал король своим гортанным голосом. — Вы очаровательная хозяйка, моя дорогая.