Урок - [10]

Учитель. Не знаю... может быть...

Служанка. Или, может, кошка?

Учитель. Может быть... Не знаю...

Служанка. Это уже сороковая сегодня!.. И так каждый день! Каждый божий день! Постыдились бы, в вашем-то возрасте... Последнее здоровье потеряете! А учениц не останется вовсе. И поделом вам!

Учитель (раздражаясь). Я не виноват! Она не желала учиться! Не слушалась! Плохая ученица! Не желала учиться!

Служанка. Ложь!..

Учитель (подбираясь потихоньку к Служанке, с ножом за спиной). А вам какое дело? (Размахивается, чтобы всадить в нее нож, но она перехватывает и выворачивает ему руку. Учитель роняет нож). ...Извините!

Служанка (сбивает его с ног парой увесистых, звонких оплеух, Учитель хнычет, сидя на полу). Тоже мне убийца нашелся! Негодник! Безобразник! Со мной такие штуки не пройдут! Я вам не Ученица! (Поднимает его за шиворот, подбирает с полу ермолку и нахлобучивает ему на макушку; он заслоняется локтем, как ребенок). Ну-ка, положите нож на место, живо! (Учитель прячет нож в ящик буфета и снова подходит). А ведь я предупреждала: арифметика ведет к филологии, а филология — к преступлению...

Учитель. Вы говорили: «к беде».

Служанка. Это одно и то же.

Учитель. А я не понял. Я думал, что «беда» — это название города, и вы хотели сказать, что филология ведет к этому городу...

Служанка. Опять лжете! Старый лис! Чтобы такой ученый, как вы, не знал значения слов! Так я вам и поверила!

Учитель (рыдая). Я ее убил нечаянно!

Служанка. Но вы хоть раскаиваетесь?

Учитель. О да, клянусь вам, Мари!

Служанка. Ну ладно, пожалею вас. Я знаю, вы все-таки хороший! Попробуем все уладить. Но чтобы в последний раз!.. Так недолго и сердце испортить...

Учитель. Конечно, Мари! А что надо делать?

Служанка. Надо ее похоронить... вместе с тридцатью девятью остальными, итого будет сорок гробов... Я вызову агента похоронного бюро и кюре Августина, моего любовника... Закажу венки...

Учитель. Спасибо, Мари, спасибо.

Служанка. Чего уж там. Впрочем, Августина можно и не звать, ведь вы и сами, как все говорят, можете, если захотите, его отлично заменить.

Учитель. Только не слишком дорогие венки. Она не заплатила за урок.

Служанка. Не волнуйтесь... Да одерните ей юбку, срам смотреть. И вообще надо ее унести...

Учитель. Да-да, Мари, конечно. (Одергивает Ученице юбку). Но как бы нас на этом не поймали... сорок гробов... Ничего себе... начнутся разговоры... А если нас спросят, что там внутри?

Служанка. Не переживайте. Скажем: ничего нет. Да никто и спрашивать не будет, люди уже привыкли.

Учитель. Ну все-таки...

Служанка (вытаскивает повязку с каким-то знаком, возможно, со свастикой). Вот, наденьте, если боитесь, и можете быть спокойны. (Надевает повязку ему на руку). С политикой шутки плохи.

Учитель. Спасибо, милая Мари, теперь я спокоен... Вы такая добрая, такая преданная душа...

Служанка. То-то. За дело, мсье. Взяли?

Учитель. Да-да, милочка Мари. (Служанка и Учитель берут тело девушки, одна — под руки, другой — за ноги, и несут к правой двери). Осторожно. Не ушибите ее.

Выходят. Несколько секунд на сцене никого нет. Потом раздается звонок в левую дверь.

Голос Служанки. Иду, иду, сию минуту!

Она появляется так же, как в начале пьесы, идет к двери. Еще один звонок.

Служанка (в сторону). Не терпится ей! (Громко). Иду, иду! (Открывает левую дверь). Добрый день, мадмуазель! Вы новая ученица? Пришли на урок? Господин Учитель ждет вас. Я доложу ему, и он сейчас же выйдет. Входите же, мадмуазель, входите!*

Занавес

*Перед началом пьесы, пока не поднят занавес, и несколько секунд первой сцены, когда сцена еще пуста, слышен стук молотка. Когда же появляется Служанка и идет открывать дверь Ученице, она убирает со стола тетрадь и портфель и швыряет их в угол, где уже валяется целая куча подобных вещей. Наконец в последней сцене, торопясь к входной двери. Служанка швыряет туда же тетрадь и портфель только что убитой Ученицы. Когда занавес опускается, стук молотка можно повторить.

Июнь, 1950