«Уродливое детище Версаля», из-за которого произошла Вторая мировая война - [154]

И, надо сказать, что такие варианты в общих чертах обсуждались. Например, 22 марта 1939 г. Суриц докладывал НКИД о своей беседе с французским премьер-министром Даладье. И последний сказал советскому дипломату, что, по его мнению, было бы вполне «достаточным» сотрудничество между Англией, СССР и Францией и что он «готов пойти на соглашение, заключенное только между этими тремя странами»[628]. Если бы пошли по этому пути, исторические события могли бы развиваться совсем иначе.

Английский военный историк Лиддел Гарт в работе «Почему мы не извлекаем уроков из истории?», вышедшей в разгар Второй мировой войны, будет жестко критиковать заявление Чемберлена от 31 марта 1939-го, подчеркивая, что как раз полякам, которые «всегда были крайне несговорчивым народом, когда дело шло о разумном урегулировании спорных вопросов путем переговоров», английское правительство «не должно было давать неоценимые военные гарантии, прежде чем не будет обеспечено участие в них русских»[629]. Польская «несговорчивость», а она проистекала из не раз отмечавшейся нами прежде польской фанаберии, дорого обойдется Европе и миру.

После заявления Чемберлена в палате общин о предоставлении гарантий Польше он пригласит для обмена мнениями по международным вопросам Ллойд Джорджа. Во время этой беседы Ллойд Джордж поставит перед Чемберленом вопрос о жизненно важном участии СССР в блоке миролюбивых держав. Чемберлен ответит, что «в принципе он с этим целиком согласен, но что позиция Польши и Румынии делает пока практическое привлечение СССР затруднительным».

Тогда Ллойд Джордж спросит, как же при таких условиях Чемберлен рискнул выступить со своей декларацией, грозя вовлечь Англию в войну с Германией. Премьер возразит, что «по имеющимся у него сведениям, как германский генеральный штаб, так и Гитлер ни в коем случае не пойдут на войну, если будут знать, что им придется драться на двух фронтах — западном и восточном одновременно». Ллойд Джордж переспросит: «где же этот „второй фронт“?». Чемберлен ответит: «Польша».

Ллойд Джорджу осталось только расхохотаться: «Польша не имеет ни сколько-нибудь приличной авиации, ни достаточной механизации армии, что вооружение польских сил более чем посредственно, что экономически и внутриполитически Польша слаба». И главное: «Без активной помощи СССР никакого „восточного фронта“ быть не может». В заключение Ллойд Джордж заявит: «При отсутствии твердого соглашения с СССР я считаю Ваше сегодняшнее заявление безответственной азартной игрой, которая может кончиться очень плохо»[630].

О том же скажет и Черчилль: идти на поводу у польских прихотей и фобий — было безответственной авантюрой. «Возможности организации какого бы то ни было сопротивления германской агрессии в Восточной Европе были теперь почти исчерпаны. Венгрия находилась в германском лагере. Польша отшатнулась от чехов и не желала тесного сотрудничества с Румынией. Ни Польша, ни Румыния не желали допустить действия русских против Германии через их территории. Ключом к созданию великого союза было достижение взаимопонимания с Россией», — напишет он в своей «Второй мировой войне»[631].

При всех ошибках, допущенных англо-французами, при всей огромной ответственности, которую они возложили на свои плечи, выдав полякам военные гарантии без СССР (или точнее — при всей безответственности, проявленной в те дни англо-французами), ключевая вина за произошедшее лежит на Польше, категорически отказавшейся от какого бы то ни было сотрудничества с Советским Союзом.

Польша не позволяет себя защищать

В апреле 1939-го переговоры о противодействии гитлеровской агрессии в Европе продолжились. Приняв односторонние (без СССР) обязательства защищать Польшу и Румынию, англо-французы сузили поле для маневра в переговорах с Советским Союзом. СССР ни перед кем обязательств не имел, в то же время он осознавал, что в сложившихся обстоятельствах от его позиции многое зависело.

«За границей распространяется убеждение в том, что о помощи Польше, в случае нападения на нее, можно с нами заранее не разговаривать и что мы автоматически будем снабжать Польшу оружием, авиацией и т. п. Я полагал бы необходимым рассеять эти предположения, дав прилагаемое при сем опровержение ТАСС», — писал Сталину Литвинов 3 апреля[632]. На следующий день в газете «Известия» такое опровержение ТАСС было опубликовано, второе подобное за двухнедельный срок (выше мы писали об опровержении ТАСС от 21 марта).

Москва твердо давала понять партнерам по переговорам, и вообще всем в Европе, что не собирается быть на подхвате. За благосклонность СССР придется заплатить. Как минимум — равноправными встречными обязательствами. 4 апреля Литвинов напишет советскому полпреду в Берлине Мерекалову: «Английская акция, выразившаяся в предложении нам подписать совместную декларацию, застопорилась благодаря возражениям Польши, которая заявила, что не может примкнуть ни к какой акции, в форме декларации или иной, направленной против Германии… Нам англичане и французы заявляют, что они, конечно, еще не отказались от мысли какого-то общего блока, что они не намерены игнорировать СССР, что будут нас консультировать и, действительно, время от времени кое-что сообщают т. Майскому и т. Сурицу, но мы занимаем весьма сдержанную позицию, давая понять, что для нас не приемлемы какие бы то ни было планы, разработанные без нашего участия. Это Вам, вероятно, понятно из вчерашнего опровержения ТАСС.