«Уродливое детище Версаля», из-за которого произошла Вторая мировая война - [135]

К примеру, 10 августа Липский на приеме в итальянском посольстве обрабатывал на указанный счет Геринга. Последний заявил, что судетский кризис приближается к развязке. Липский оттолкнулся от этих его слов и, как он напишет в донесении Беку, «я счел возможным сделать шаг вперед по сравнению с тем, о чем говорилось до сих пор в беседе с Герингом».

Что же это за «шаг вперед»? Оказывается: «Я подчеркнул, что уже во время Парижской конференции чехи в своей политике стремились к получению общей границы с Советами, непомерно растягивая свою территорию вдоль нашей южной границы. Это лишило нас непосредственной границы с Венгрией, что противоречит польско-венгерским интересам, опирающимся на вековые традиции обоих государств». Т. е. Липский намекнул, что неплохо бы расширить перечень территориальных претензий к Чехословакии еще и Карпатской Русью (а только в этом случае образовывалась непосредственная польско-венгерская граница).

Геринг ничего обещать не стал, но ответил, что «понимает необходимость общей польско-венгерской границы».

Заручившись сочувствием Геринга, Липский отправился обрабатывать венгерского посланника в Берлине Стояи — благо тот находился там же. Отметив, что хотя он и говорит «в частном порядке», Липский тем не менее намекнул, что неплохо бы Будапешту активизироваться по части претензий к Чехословакии, а то «как бы при обсуждении судетского вопроса не были бы обойдены венгерские и польские интересы»[545].

Подстегивать Германию к более решительным действиям и более широким вариантам расчленения Чехословакии требовал и Бек, направляя 19 сентября 1938 г. Липскому директивы к беседе с Гитлером. В частности, он инструктировал польского посла в Берлине, что следует подталкивать Германию «к идее об общей границе с Венгрией, памятуя, что географическое расположение Ч(ехо) — с(ловацкой) Республики правильно рассматривалось как мост для России».

При этом сетовал на пассивность Будапешта (видимо, имея в виду, что Берлин мог бы оказать содействие Варшаве в вопросе соответствующей активизации венгров): «В этой проблеме нам не хватает ясного определения решения Венгрии, которая играет здесь решающую роль. С нашей точки зрения, венгерские претензии имеют большие шансы в Прикарпатской Руси, Словакия же может входить в расчет только в рамках широкой автономии».

Свои требования в отношении Чехословакии, просил сообщить Бек Гитлеру, «мы (т. е. Польша. — С. Л.) ставим в категорической форме». Хорошо бы чтоб и все действовали так же, ибо, подчеркивал Бек, «исключительная серьезность положения позволяет смело ставить проблемы, значительно энергичнее, чем при нормальных переговорах»[546].

20 сентября Липский будет отчитываться перед Беком о проделанной работе: «В отношении венгерских требований (в беседе с Гитлером. — С. Л.) я специально выделил вопрос о Закарпатской Руси, делая упор на стратегический момент по отношению к России, на коммунистическую пропаганду, проводимую на этой территории, и т. д.».

При этом, запишет польский посол, у него сложилось впечатление, что «канцлер очень заинтересовался этой проблемой, особенно когда я ему сказал, что протяженность польско-румынской границы относительно невелика и что посредством общей польско-венгерской границы через Закарпатскую Русь мы создали бы более крепкий барьер против России. Кроме того, я указал относительно Закарпатской Руси, что территория эта, на которую Словакия не претендует, была дана Чехословакии только как мандат, что население ее находится на очень низком уровне (! — С. Л.) и сильно смешано и что наибольшую заинтересованность в ней имеет Венгрия»[547].

Как видим, именно поляки заинтересовали Гитлера идеей передачи Карпатской Руси Венгрии — идеей, которую он реализует в марте 1939-го. Всякое лыко в строку провоцирования Гитлера. Тут вам и вопросы стратегии — дескать, в случае реализации польского плана будет создан «более крепкий барьер против России», и теоретические выкладки на тему «недоразвитых народов».

Своей одержимостью поляки заряжали венгров. 18 июля 1938 г. в ходе беседы германского посла в Будапеште Макензена с внешнеполитическим руководством Венгрии ему будет заявлено, что в случае военных действий против Чехословакии венграм ничего не останется, как вмешаться по примеру Польши: «Абсолютно достоверно известно, что в подобном случае Польша вмешается немедленно, так что уже по одной этой причине никакое венгерское правительство не может оставаться чисто пассивным»[548].

Правда, венгры так и не смогли сравняться с поляками в «решительности». В беседе с Гитлером 5 января 1939 г. Бек поведает о некоторых нюансах дипломатической активности Польши накануне судетского кризиса. Оказывается, глава польского МИД еще тогда подбивал венгров на занятие территории Карпатской Руси. Бек даже в Румынию не поленился съездить и «привез венграм заверение в том, что румыны не нападут», кроме того, «польский президент заявил в кругу иностранных дипломатов, что в серьезном случае Польша окажет помощь Венгрии»[549]. Но все напрасно. Будапешт ограничился скромными (как считали в Варшаве) запросами относительно чехословацкой территории.