Уродина - [3]

Но какофония быстро переросла в пульсирующий ритм. По улице шествовала драм-машина. Шириной с дом, она размахивала десятками механических рук, которыми лупила по барабанам всевозможных калибров. Позади машины выплясывала толпа гуляк. Они пританцовывали в такт барабанному бою, пили и швыряли бутылки. Бутылки со звоном разбивались о громадную бесчувственную машину.

Тэлли улыбнулась. Гуляки были в масках.

Машина выбрасывала маску за маской, чтобы привлечь побольше участников для этого импровизированного шествия: морды демонов и страшноватых клоунов, зеленых чудищ и сероликих инопланетян с большими овальными глазищами, кошек, собак и коров, физиономии со зловещими ухмылками и здоровенными носами.

Процессия двигалась неспешно. Тэлли отползла подальше в глубь сада. Несколько подвыпивших гуляк прошли так близко, что она уловила тошнотворно-приторный запах, исходивший от бутылок, которые они держали в руках. Через минуту, когда машина удалилась на полквартала вперед, Тэлли выбежала на дорогу и схватила брошенную маску. Свежеотштампованный пластик был еще теплым.

Прежде чем прижать маску к лицу, Тэлли обратила внимание на то, что она такого же мерзко-блевотного цвета, как закат. Рыльце-пятачок, два маленьких розовых уха. Нарядная липучка расплылась по коже, маска обволокла лицо.

В маске свиньи Тэлли протолкалась между пьяных гуляк, оказалась на другой стороне и по перпендикулярной улице устремилась к особняку Гарбо.

Лучшие друзья навек

Особняк Гарбо оказался огромным, ярким и оглушительным.

Он заполнял собой пространство между двумя бальными башнями и выглядел примерно так, как выглядит пузатый заварочный чайник, поставленный между двумя стройными бокалами для шампанского. Обе башни парили на постаментах не шире шахты лифта. Выше находились пять ярусов круговых балконов, заполненных толпами свеженьких красоток и красавчиков. Тэлли поднималась вверх по склону холма к этой троице зданий и пыталась охватить их взглядом, смотря через прорези в маске.

С одной из башен кто-то спрыгнул (или его сбросили) и полетел вниз, крича и размахивая руками. У Тэлли перехватило дух, но она заставила себя смотреть. Буквально за несколько секунд до того, как парень должен был расшибиться в лепешку, сработала спасательная куртка. Заливаясь хохотом, он несколько раз подпрыгнул, как мячик. Вскоре красавчик мягко опустился на землю совсем недалеко от того места, где стояла Тэлли. Она слышала, как он то хихикает, то нервно икает. Он испугался не меньше ее.

Тэлли зябко поежилась. Да, вот так прыгнуть было ничуть не опаснее, чем для нее стоять перед этими высоченными башнями. Спасательная куртка действовала с помощью таких же антигравов, которые удерживали на месте сами башни. И если все эти милые игрушки в один прекрасный день сломаются, почти все здания в Нью-Красотауне рухнут.

Особняк был битком набит новенькими, с иголочки, красотками и красавчиками. «Эти – самые противные», – всегда говорил про них Перис. Они жили, как уроды, человек по сто в большущих спальнях. Правда, в этих спальнях не было никаких правил, если только не считать правилами такие установки: «Веди себя как можно тупее», «Оттягивайся по полной» и «Вопи во всю глотку».

На крыше стояла стайка девушек в бальных платьях. Они кричали как ненормальные, балансируя на самом краю и стреляя по тем, кто гулял внизу, безопасными фейерверками. Совсем рядом с Тэлли на землю рухнул горящий оранжевый шар – холодный, как осенний ветер, и рассеял темноту, окружавшую ее.

– Ой, поглядите, да там хрюшка! – прокричал кто-то сверху.

Все захохотали, а Тэлли поспешила к открытым нараспашку дверям особняка. Из дома выходили двое красоток. Тэлли протолкалась между ними. Они проводили ее изумленными взглядами.

Так все и было, как всегда обещали: одна большая бесконечная вечеринка. Сегодня все были одеты торжественно – в вечерние платья и черные фраки. Поросячья маска Тэлли всех, похоже, жутко смешила. На нее указывали и хохотали, а Тэлли все шла вперед, не давая никому времени на что-то другое. Конечно, тут все всегда смеялись. Не то что на вечеринках у уродцев – тут никто никогда не подерется, даже спорить не станут.

Тэлли перебегала из одной комнаты в другую, пыталась разглядеть лица, не отвлекаться на огромные красивые глаза, не страдать от ощущения, что ей здесь не место. С каждой секундой, проведенной здесь, Тэлли чувствовала себя все большей уродиной, и этому мало помогало то, что над ней все смеялись до упаду. Но уж лучше пусть хохочут, чем видят ее истинное лицо.

«Узнаю ли я Периса?» – гадала Тэлли на бегу. После операции она видела его всего один раз – когда он вышел из больницы. Тогда у него еще не сошли отеки. Но ведь она так хорошо знала его лицо. Что бы ни говорил Перис, не все красотки и красавчики на самом деле выглядели совсем одинаково. За время своих вылазок они с Перисом порой замечали похорошевших, которые казались им знакомыми, похожими на тех или иных уродов и дурнушек. Вроде как брат или сестра – только постарше, увереннее в себе и намного красивее. Такие, каким бы ты завидовал всю жизнь, родись ты сто лет назад.