Урод - [43]

Несмотря на жаркий Эно, стоящий почти в зените, Крэйн почувствовал выступивший по всему телу, от подмышек до паха, ледяной пот. Он уже представил себя, валяющегося в узкой и темной земляной яме – покрытого обваливающейся коростой, смердящего, превратившегося в сплошной гнойный нарыв. Силы оставят его и свою жизнь он закончит в мучениях, бессильно глядя на крошечный квадрат неба высоко над головой.

А ведь достаточно всего лишь пойти к лекарю, узнать, насколько опасна его болезнь. Деньги? Он отдаст их, как только получит помощь от брата, он даст слово шэла! Пусть лекарь хотя бы осмотрит его, ведь он не сможет отказать умирающему человеку в такой малости – просто осмотреть его? Он добьется от лекаря ответа, а потом, как только Лат… «Нет, – подумал он, чувствуя, как мысль его сладко замирает, успокоенная близким освобождением от мук. – Я получу деньги сразу же, не буду ждать посыльного. Пойду работать. Я силен и опытен, я найду что-то, способное приносить деньги».

Та часть его существа, которая еще оставалась шэлом Алдион, воспротивилась, но другая, отмеченная уродливой печатью на лице, готова была согласиться с чем угодно. Работать в поте лица, как чернь, голодать, терпеть Урт за Уртом без сна – только бы очистить лицо от этой заразы, вернуть себе былую красоту. Конечно, тогда его смогут узнать шпионы Орвина, но эта опасность виделась нечетко, как размытое облако на горизонте. Когда его лицо станет чисто и с него исчезнут отвратительные язвы, он снова станет собой, его отточенный, как эскерт, ум снова заработает, он что-нибудь придумает. Женщины будут падать к его ногам, стоит ему лишь посмотреть на них, мужчины будут провожать его восхищенным и завистливым взглядом. Несложно будет найти сотню-другую сер и покинуть Трис, двигаясь дальше на север. Подальше от проклятого Ушедшими Алдиона и Орвина.

Крэйн и сам не заметил, как приблизился к склету лекаря. Беспокойно оглянувшись, словно ожидая увидеть перекрывающих улицу дружинников, он натянул еще ниже капюшон и решительно отворил дверь.

Глава 6 Надежда и спасение. Трис

Лекарь коснулся его щеки крошечной деревянной палочкой, оканчивающейся причудливым разветвлением. Крэйн вздрогнул от боли, когда хитиновые острия коснулись его щеки, но заставил себя смолчать. Половина лица казалась раскаленной, под вздувшейся кожей что-то ритмично пульсировало.

– Понятно… – Лекарь брезгливо вытер свою рогулинку тряпицей, покосился на Крэйна. – Ты чувствуешь боль?

– Боль?

– Да, боль. Не отнимай моего времени, лентяй, говори быстро. Здесь у тебя болит?

– Жжет. Особенно после сна.

– На закате Урта на жжет?

– Немного.

– Понятно, – повторил лекарь, отворачиваясь. – Так и должно быть.

Он был молод, гораздо моложе лекаря из тор-склета Алдион, почти ровесник самого Крэйна. Лицо его, гладкое на здешний манер и лишенное даже признаков растительности, было навечно запечатано выражением угрюмого и усталого превосходства, вероятно, следствие его рода занятий. Сквозь эту печать на мир жестко смотрели живые настороженные глаза с сильным и тяжелым взглядом, небольшой искривленный нос, бледный, как свежесброшенная шкура шууя, и тонкие губы, которые он имел привычку потирать указательным пальцем почти после каждой фразы. Это был тот тип людей, с которым Крэйн был знаком по предыдущей жизни, хотя и находился в то время по другую сторону. К этим людям относились преимущественно грамотные и не лишенные светского лоска поэты, ювелиры и игроки на виндалах, которые были частыми гостями в тор-склете Риаен. С ранних лет осознав собственные достоинства и раз и навсегда отделив себя несмываемой чертой от мира, они смотрели на окружающее холодным и трезвым взглядом мастера, при этом внешность почти всегда имели невзрачную. Не имея возможности проявить себя иначе, они с головой уходили в свою работу, развивая в себе усталый цинизм никем не понятых мастеров.

Лекарь смотрел на Крэйна с нескрываемым подозрением, а увидев рваный рубец на обнаженной груди, лишь коротко хмыкнул. От Крэйна не укрылось, что, как только он вошел, лекарь поспешно прикрыл куском ткани свои разнообразные инструменты, лежащие на столике неподалеку. «Боится, – мысленно усмехнулся Крэйн. – Откуда ему знать, кто удостоил его своим посещением?»

– Вы знаете, что это за болезнь? – спросил он вслух.

Лекарь нахмурился, в его взгляде читалась явная неприязнь к уроду в драном плаще и с обломанным стисом за поясом.

– Мне это известно, – подтвердил он, кивая головой. – Рассказывай, грязный негодяй, где ты ее подцепил. Женщины возле вала, а? Небось жрал всякую дрянь… Жрал ведь, да? Ну вот. И когда Ушедшие наделят вас разумом…

– Ну, было, – уклончиво ответил Крэйн, поглядывая то на него, то на столик с инструментами.

– Было! – передразнил лекарь, дергая головой. – Нет, ты мне скажи, тебе самому не стыдно вести такую жизнь, как последнему тайлеб-ха? Ты людям можешь без стыда смотреть в глаза? Лентяй и бездельник! Тебя где хитином-то пырнули? Я тебе скажу где. Сказать? В пьяной драке! Ты посмотри на себя, не человек, а позор… Живешь небось в грязной яме, вместо того чтобы набраться ума и взяться за дело. Я вас, негодяев, с этеля насквозь вижу.